– На днях к нам заглядывал соцработник, – с грустью рассказывает 35-летняя Алевтина. – Заявил, что поступил сигнал: якобы наши дети живут в ненадлежащих условиях. Осмотрел кухню, комнаты, придирчиво изучил ребятишек – всё в порядке. Накатал бумаги, велел расписаться и удалился.
Алевтина с мужем, Евгением, живут душа в душу уже много лет. Растят двоёрых: девятилетнего Глеба и шестилетнюю Ульяну. Дети послушные, семья дружная. Алевтина ломала голову – кто и зачем мог нажаловаться?
Родители расспросили детей: всё ли хорошо в школе и садике? Те только пожали плечами – ничего подозрительного. Хорошо, что обошлось, но вопрос висел в воздухе, не давая Алевтине покоя.
А через неделю она столкнулась с Зоей, внучкой их соседки. Отношения между ними были ледяные: виделись однажды, и та встреча закончилась криками.
Бабушка Зои, тётя Галя, была счастлива, когда Алевтина с Евгением переехали по соседству в их дом в Перми. Часто забегала на чай с медовыми пряниками. Приглядывала за Глебом, когда тот был ещё карапузом. Алевтина с мужем помогали чем могли: чинили проводку, носили продукты, даже возили тётю Галю на свою дачу под Березники.
Когда тётя Галя слегла, Алевтина стала ей как родная. Каждый день приходила, убирала, готовила каши, помогала мыться. Соцработник тоже навещал, но его визиты были для галочки – он не мог возиться с больной старушкой. Родственники у тёти Гали были, будто призраки – не появлялись годами.
– За десять лет ни души из её родни, – вздыхает Алевтина. – Я думала, у тёти Гали никого нет. Мы с Женей тратили свои рубли на её таблетки – её пенсии едва хватало на свет и воду. Но свои дети, свои хлопоты… В какой-то момент я поняла – не вытянем. Решила разыскать её семью.
Алевтина вытянула из тёти Гали контакты дочери – Лидии – и внучки Зои. Нашла Лиду в соцсетях, написала, умоляла приехать – старухе становилось хуже. Конечно, она рассказала об этом самой тёте Гале.
Та заплакала от счастья: не видела дочь и внучку 18 лет. Последний раз Зоя приезжала, когда ей было шесть. Тогда Лида требовала продать бабушкину квартиру, но та отказалась. Дочь устроила скандал, хлопнула дверью и пропала.
Назавтра Лида примчалась. Но вместо спасибо – обвинения: мол, Алевтина ухаживает за старухой только из-за жилплощади. Более того – намекнула, будто Алевтина «тихонько её добивает», чтобы побыстрее освободить квартиру.
– Орала, что я аферистка, что подлизываюсь к её матери! – с дрожью вспоминает Алевтина. – Женя встал как стена, выгнал их. Лида с Зоей ушли, но та в дверях прошипела: «Мы вас ещё постараемся посадить. Ждите проверок, жулики!»
Когда Алевтина снова увидела Зою, всё встало на свои места. Это она настучала в соцслужбу, обвинив их в «детских муках».
– Я просто хотела помочь, – говорит Алевтина, и в голосе – комок обиды. – Квартира мне даром не нужна. Видела, как тётя Галя тоскует по родным. Если б знала, какие они… Ни за что не лезла бы! Теперь – ни ногой в чужие драмы. Соцработники пусть проверяют – нам скрывать нечего. Но горько, что всё так вышло.
Алевтина до сих пор под впечатлением. Вспоминает, как тётя Галя радовалась её приходу, как гладила её по руке. А теперь эта доброта обернулась ядом. Лида с Зоей, вместо того чтобы заботиться о родной кровинушке, выставили Алевтину злодейкой.
Евгений утешает жену, но она чувствует, будто её обманули. «Столько лет помогали, – шепчет она. – А в ответ – нож между лопаток. Это теперь так благодарят?»
Алевтина больше не заходит к тёте Гале. Больно думать, что её помощь привела к такой подлости. Боится новых доносов. Но в душе гложет мысль: как там теперь старушка? Может, дочь одумалась? Или тётя Галя снова одна в пустой квартире?
– Не знаю, как теперь людям в глаза смотреть, – признаётся Алевтина. – Хотели как лучше… А теперь будто я виновата, хотя лишь добро делала.
