Мне больше невмоготу. Куда деваться с моей старенькой матерью?

Я на крају. Казалось, справлюсь, но больше нет сил. Хочу выговориться, а сердце разрывается от боли.

Я младшая в семье. Старший брат, Олег, на три года меня старше. Мама родила нас поздно: Олега — в 42. Родители долго ждали детей, мама лечилась, но чудо случилось — она подарила жизнь брату.

А я, Татьяна, появилась через три года, когда ей было уже 45. Её возраст чувствовался всегда. Мы росли с родителями старой закалки, и это оставило след. Порой не хватало их энергии, их понимания нашего мира, но в целом не роптали. Они любили нас безмерно, а мы отвечали тем же.

Когда мне было 17, отца не стало. Это сломило всех. Мама долго была будто неживая — глаза потухли, сердце разбито. Для нас с Олегом это тоже была катастрофа, но мы держались вместе и как-то пережили. Жизнь пошла дальше. Олег окончил университет и уехал в Германию, где живёт до сих пор. А я осталась в родном Ярославле.

Теперь маме 78, и ей нужен постоянный уход. Я забрала её в свою маленькую квартирку. Но, признаться, это оказалось невыносимо. Старый человек — сложнее ребёнка. Мама вечно забывает выключить плиту, хотя я сто раз просила не трогать мои вещи. «Хочу помочь», — говорит она, а я молчу, потому что ругать её не могу.

Не решаюсь сказать, что её готовка теперь несъедобна. То пересолено, то недоварено, а иногда она вовсе забывает, что варит суп. Провалы в памяти пугают. Как-то раз она ушла и заблудилась. Мы искали её часами, я оббежала все дворы, пока соседка не позвонила — сказала, что видела маму у реки, испуганную и растерянную.

До сих пор дрожу, представляя, что могло бы случиться. Уход за ней выматывает душу. Хочется жить, но каждый день — каторга. Я больше не могу.

Мне уже за 50. Вырастила двоих, отдала им всё, а теперь, когда они уехали, мечтала наконец пожить для себя. Но вместо этого снова в роли няньки — только теперь для матери. Её здоровье тает, беспомощность растёт, а мои силы кончаются.

Не знаю, что делать. Порой ловлю себя на страшной мысли: куда её пристроить? Понимаю, как это звучит. Она — мама, подарившая мне жизнь, отдавшая нам с братом всё. Но я тону. Нет ни сил, ни терпения.

Олег звонит из Германии, спрашивает, как дела, но помочь не может. У него своя жизнь, семья, заботы. Присылает евро, но деньги не решают главного. Я одна в этой войне, и каждый день — битва с виной. Виню себя за раздражение, за мечты о свободе, за желание сбежать.

Мама не виновата, что стареет, болеет, забывает. Но и я не просила, чтобы моя жизнь превратилась в бесконечный уход. Люблю её, но эта любовь душит.

Вспоминаю, какой мама была раньше: сильной, нежной, всегда рядом. Теперь она слабая, а я не справляюсь. Не хочу отдавать её в дом престарелых — сама мысль режет сердце. Но долго ли я продержусь?

Подруги советуют нанять сиделку или обратиться в соцслужбы. Но как доверить маму чужой тётке? А вдруг её обидят? А вдруг она подумает, что я её бросила?

Каждый вечер, укладывая маму, смотрю на её лицо — морщины, печать увядания. Она улыбается, иногда называет меня по имени, а иногда путает с сестрой. И каждый раз думаю: где взять силы, чтобы выстоять?

Не знаю, куда деть маму. Не знаю, как совместить долг перед ней и жажду своей жизни. Любовь борется с отчаянием, и неясно, что победит…