**Дневниковая запись.**
С детства этот дом был моей мечтой. Скромный, старый сруб на берегу Ладожского озера — с запахом смолы, дождя, бабушкиных пирогов и долгих летних закатов. Каждое лето мы с братом и сестрой купались до дрожи в губах, рыбачили с отцом, а по вечерам засыпали под скрип половиц и плеск воды. Для меня он был не просто дачей — частью семьи, кусочком души, где становилось легче дышать.
В тридцать пять мама сказала будто невзначай:
— Алевтина, дом достанется тебе. Ты одна о нём заботишься.
Я не просила, но поверила.
Год спустя сруб начал ветшать: фундамент перекосило, крыша протекала, ставни трещали на ветру. Мама постарела, денег на ремонт не было. А я не могла смотреть, как рушится память.
Отказалась от отпуска в Сочи, от новой мебели, отложила ремонт в квартире. Все сбережения — в этот дом. Наняла рабочих, каждые выходные приезжала: выбирала плитку, красила стены, вешала занавески. Вдохнула в него жизнь. Мама гладила новые перила и вздыхала:
— Как в мои годы… Красота.
— Ещё сто лет простоит, — отвечала я, вымотанная, но счастливая.
Когда всё закончили, мы сидели на веранде. Закат золотил воду, чай в кружках остывал. Вдруг она потупила взгляд:
— Ты знаешь… Я подарила дом Наде.
— Как? — я не поняла сразу.
— Ну, сестре… Развелась, с ребёнком, снимать не на что. Подумала — ей нужнее…
Внутри будто оборвалась струна. Дом был моей тихой гаванью. Я отдала ему силы, деньги, душу. А Надя? За десять лет — ни разу не приехала. Даже не спросила, как ремонт. Мама не посоветовалась — просто отдала.
Не кричала. Молча вышла. Дней пять не могла есть, а спала урывками. Будто вырвали что-то из груди и сказали: «Ты крепкая, переживёшь». Не пережила.
Через неделю набралась духу, позвонила:
— Мам… Тебе хоть чуть-чуть жаль?
Пауза. Потом тихо:
— Хотела помочь вам обеим… А ранила ту, что всегда была рядом.
Теперь бываю у неё редко. Надя в том доме. Мы не общаемся. Ладога больше не греет. Теперь это просто брёвна и крыша. Как и та часть меня, что навсегда осталась там.
**Вывод.** Предают не чужие. Предают те, кто клянётся в любви. Обещания между родителями и детьми — как крест: нарушишь — не загладишь. Объяснения не лечат, прощение не спасает. Это просто ноет. Всю жизнь.
