В тихом городке под Воронежем, где покосившиеся заборы шепчут соседские тайны, моя жизнь в 34 года наполнилась одиночеством, которого я не ждала. Меня зовут Анна, я замужем за Дмитрием, и у нас растёт шестилетний сын Егор. Но наша семья существует лишь на бумаге. Дима живёт с матерью, а я с сыном — одна. Вчера мама вновь спрашивала: «Анечка, да что же это за семья такая? Так нельзя!» Её слова и пересуды знакомых режут по сердцу, но я не знаю, как всё исправить.
Любовь, которая обманула
Дмитрий был моей первой настоящей любовью. Мы познакомились, когда мне стукнуло 26, он казался заботливым, весёлым, мечтал о детях. Его мать, Галина Степановна, на свадьбе улыбалась, обнимала меня, звала доченькой. Мы сняли квартиру, родился Егор, и я верила, что будем жить душа в душу. Но всё рухнуло, когда три года назад Галине Степановне поставили диагноз — гипертония. Дима решил переехать к ней, чтобы ухаживать.
Сначала я не противилась. «Ненадолго, Аня, маме одной тяжело», — уговаривал он. Я осталась с Егором в нашей квартире, надеясь, что скоро воссоединимся. Но дни тянулись в месяцы, а годы — будто исчезали. Теперь Дмитрий живёт у матери, навещает нас раз в неделю, а я растила сына в одиночку. Галина Степановна, как выяснилось, не так уж больна — гуляет с подругами, ходит на рынок, но Диму не отпускает.
Жизнь, расколотая пополам
Наша жизнь выглядит нелепо даже для меня. Я тружусь официанткой, чтобы платить за съёмную квартиру и детский сад. Дмитрий приносит деньги изредка — его зарплата уходит на «мамины расходы». Галина Степановна звонит ему по пустякам: то телевизор не работает, то ей одиноко. Он бежит к ней, а я остаюсь с Егором, который спрашивает: «Мама, а папа когда к нам вернётся?» Я теряюсь и сочиняю небылицы про «важную командировку».
Моя мать в ярости. «Аня, да это же не жизнь! Он с матерью, а ты как соломенная вдова!» — кричит она в трубку. Подруги качают головами: «Как ты миришься с этим?» Я и сама не знаю. Галина Степановна не выпускает Дмитрия из цепких рук, а он, кажется, не сопротивляется. Когда я прошу вернуться, он бурчит: «Маме без меня плохо, потерпи ещё». Потерпи? Я терпела три года, но чаша переполнена. Егор растёт без отца, а я чувствую себя ненужной.
Капля, переполнившая чашу
Позавчера Галина Степановна сама набрала меня. «Анюта, Дима занят, купи мне таблетки», — потребовала она. У меня оторопь взяла. Я одна тащу дом, работу, ребёнка, а ей ещё и лекарства носить? Я отказалась, и она фыркнула: «Эгоистка, о семье не думаешь». Это перешло все границы. Я поняла — для неё семья это она с Димой, а мы с Егором — так, довесок.
Я попыталась поговорить с Дмитрием. «Ты выбираешь — мать или нас?» — выдохнула я. Он замялся: «Ань, не загоняй в угол, я вас обеих люблю». Его слова — как удар топором. Разве можно любить, живя врозь? ПодруПодруги твердят: «Бросай его, он же маменькин сынок», но я знаю — иногда, чтобы сохранить семью, нужно не убегать, а крепко стоять на своём и бороться за тех, кого любишь.
