Это случилось нынешним летом. Стояла невыносимая жара, и внезапно мне резко стало плохо: сердце сжалось, руки ослабли, в глазах потемнело. Мне уже 65 — возраст нешуточный, так что организм мог и прихватить. К счастью, в тот момент у меня в гостях находились мой сын Дмитрий и его жена Светлана. Если бы не они — страшно подумать, чем бы всё кончилось. Меня быстро усадили в машину и повезли в городскую больницу.
По дороге Светлана без конца кому-то звонила — оказалось, у её родни были связи в медицине. Меня устроили в частную клинику: отдельная палата, заботливый персонал, еда будто из ресторана. Осмотрели от макушки до пят, и, слава Богу, состояние выровнялось. Всё было словно в сказке. Пока я лежала, Светлана прибрала у меня дома, закупила продукты, купила лекарства. Я чувствовала себя окружённой вниманием. Кто ещё так постарался бы для старой женщины?
Но как только я немного пришла в себя, начался разговор, от которого внутри всё сжалось. Светлана, потягивая чай, вдруг спокойно заявила:
— Конечно, мы хотим, чтобы ты жила долго. Но надо смотреть правде в глаза. Возраст, здоровье — ты сама понимаешь. Пора оформить завещание. На Диму, разумеется. Ведь это мы рядом. Мы заботимся. И будем заботиться. Главное — чтобы было за что.
Я онемела. Мне стало не по себе. Ведь у меня есть не только сын, но и дочь — Аня. Младшая. У Ани двое малышей, живут они скромно, снимают крохотную квартиру, еле-еле сводят концы с концами. Я стараюсь помогать ей, чем могу: передаю соленья, продукты, иногда незаметно подкладываю деньги в карман её куртки. Она не просит, стесняется, но я вижу. И знаю: ей моя квартира нужнее.
А Светлана продолжала:
— Аня даже в больницу не приехала. А мы здесь, день и ночь. Ты должна думать о тех, кто действительно о тебе заботится.
Я не стала ей говорить, что Аня звонила каждый день, что у неё грудные дети, и в реанимацию её всё равно не пустили бы. Просто молча кивала. И под этим напором согласилась. Пошли к нотариусу, и я подписала бумаги: квартира отходит Диме. Он, кстати, всё время молчал, потупив взгляд. Говорила Светлана.
А потом меня мучила бессонница. На душе было гадко, стыдно перед самой собой. Я всегда любила детей одинаково. Но как я могла так поступить с дочерью? У Димы и Светланы есть где жить, детей у них нет, внуков не будет. А у Ани — семья, малыши. Им нужен дом. Сердце болело от несправедливости.
Через неделю я, ни слова никому не сказав, поехала к другому нотариусу. Переписала завещание: квартиру оставляю Ане с детьми, а Диме и Светлане — дачу. Хотят — пусть приезжают отдыхать. Не хотят — продадут. И каждому достанется по заслугам.
Никому об этом не рассказала. Пусть узнают потом. Хочу дожить спокойно, без манипуляций, упрёков и намёков. Не хочу чувствовать себя заложницей наследства. Не хочу, чтобы меня любили только за квадратные метры.
Иногда думаю: может, я плохо воспитала сына? Или Светлана на него так влияет? Но факт остаётся фактом: взрослые дети приходят не потому, что скучают. А чтобы проверить — жива ли ещё старуха, стоит ли тратить время.
Если бы не было квартиры, дачи — осталась бы я одна?
Теперь я поняла: нельзя давать слабину. Нельзя отдавать себя тем, кто видит в тебе только источник выгоды. В старости особенно важно жить по совести и не поддаваться на шантаж, даже под маской заботы. Пусть моя история станет для кого-то уроком.
