Сегодня хочу записать историю, которая перевернула моё представление о семье. Всё началось, когда мы с женой решили, что наша четырёхлетняя дочка Дашенька будет проводить два дня в неделю у моей тёщи, Галины Петровны. Мы живём в небольшом городке под Нижним Новгородом, работаем много, а тут — казалось бы, идеальный вариант: ребёнок с бабушкой, а мы можем сосредоточиться на делах.
Но вскоре я заметил неладное. Каждый раз перед визитом к бабушке Даша цеплялась за меня, плакала, умоляла не отдавать её. Сначала думал — капризы, усталость после садика. Но возвращалась она какая-то не такая: молчаливая, будто в себя замкнулась, от еды отказывалась, а однажды, услышав: «Это бабушка звонит», — аж вздрогнула и под стол залезла.
Решил поговорить. Сначала молчала, только дрожала, как птенец на ветру. Но когда я пообещал, что больше не оставлю её там, разрыдалась и выдавила:
— Папа, она… она говорит, что я плохая…
Сердце сжалось в кулак.
— Что она делает, солнышко?
— Кричит, если шумлю. Говорит, что мешаю. А однажды закрыла в кладовке и сказала сидеть, пока не попрошу прощения…
От этих слов у меня кровь в жилах застыла. Представлял свою крошку в темноте, слёзы по щекам, а рядом — холодные глаза тёщи.
Я тут же позвонил жене. Она сначала не поверила, защищала мать: «Она же не могла!» Но когда сама увидела, как Даша сжимается при слове «бабушка», всё поняла.
Мы приехали к Галине Петровне. На мой вопрос о кладовке она вспыхнула:
— Не может себя вести нормально! Распустили ребёнка!
Я еле сдержался, чтобы не закричать:
— Нормально — это запирать в темноте?! Пугать до дрожи?!
Она молчала, губы в ниточку. Жена смотрела на неё с таким разочарованием, что, кажется, в тот момент что-то между ними оборвалось навсегда.
Теперь Даша не ходит к бабушке. Она снова смеётся, поёт, не шарахается от каждого звука. А я вынес урок: если ребёнок плачет без причины — причина есть. Пусть и спрятана глубоко. И наш долг — найти её, даже если ради этого придётся поставить крест на чьём-то доверии. Потому что нет ничего важнее её улыбки.
