После полугода молчания свекровь заговорила. Её первые слова заставили родную дочь застыть
Мамочка, ну скажи хоть слово! Лидия сжала холодную руку свекрови, лежащей на больничной койке. Я знаю, что ты меня слышишь. Врачи говорили, слух у тебя в порядке.
Антонина Семёновна молчала, уставившись в потолок мутными глазами. После инсульта прошло полгода, а она так и не произнесла ни звука. Только иногда моргала, когда Лидия читала ей письма от внуков из Германии.
Света недавно звонила, продолжала Лидия, поправляя одеяло. Дашенька уже в садик ходит. По-немецки болтает лучше, чем по-русски. Представляешь?
Дверь в палату резко распахнулась. На пороге стояла Галина, старшая дочь Антонины Семёновны. Волосы всклокочены, в руках сумка с продуктами.
Опять ты тут заправляешь! бросила она, даже не поздоровавшись. Думаешь, я не знаю, что ты врачам нашептываешь? Что мы, родные дети, мать бросили?
Лидия вздохнула привычно. Эти сцены повторялись каждую неделю.
Галя, давай без крика. Маме вредно волноваться.
Моя мама! Галина подошла к кровати, грубо оттеснив невестку. Слышишь, мам? Твоя родная кровь пришла. Не чужая баба, которая в твоей квартире обосновалась.
Антонина Семёновна дёрнула рукой, будто хотела что-то сказать, но лишь слабо застонала.
Видишь, как ей плохо от твоих криков? Лидия встала, заслоняя больную. Может, выйдем поговорим?
А может, ты сама отсюда выйдешь? Надоела твоя показуха! Думаешь, не знаю, зачем ты сюда каждый день ездишь? Совесть гложет, да? После того, что с Витькой случилось?
Лидия побледнела. О сыне они не говорили при матери врачи предупреждали, любое волнение опасно.
Галя, прошу тебя…
Не проси, а слушай! Галина достала из сумки банку с вареньем. Это мама любила, малиновое. А не эту больничную баланду, которой ты её кормишь.
Ей нельзя сладкого, ты же знаешь. Диета строгая.
Знаю я, знаю! Всё ты знаешь лучше нас! Галина расставила на тумбочке контейнеры. Вот творожок, вот курочка тушёная. Борщик в термосе. А ты что принесла? Опять эти противные каши?
Лидия заметила, как свекровь следит за движениями дочери. Впервые за месяцы в её глазах мелькнул живой интерес.
Мамочка, хочешь творожка? Галина присела на край кровати. Как раньше делала, помнишь? С сахарком, со сметанкой…
Антонина Семёновна едва кивнула.
Видишь? торжествующе обернулась Галина. Она меня понимает! А не тебя со своими диетами!
Лидия хотела сказать, что творог вреден при её болезни, но сдержалась. Может, врачи правы иногда душевное тепло важнее таблеток.
Галочка… прошептала больная.
Обе женщины замерли.
Мам! Галина схватила её руку. Ты говоришь! Ты меня узнаёшь!
Антонина Семёновна с трудом повернула голову:
Где… Витя?
Тишина. Галина растерянно посмотрела на Лидию.
Мам, он… на работе, далеко, солгала Лидия.
Врёшь… еле слышно прошептала свекровь. Знаю… всё…
Галина расплакалась:
Мамочка, не думай об этом. Не надо.
Он… пил? спросила больная, глядя на Лидию.
Да, честно ответила та. Последние годы сильно пил.
Простила… его?
Лидия кивнула, не в силах говорить.
Тогда… и я… прощу.
Антонина Семёновна закрыла глаза, слёзы потекли по щекам.
Мам, не плачь, Галина гладила её руку. Всё наладится. Ты поправишься, переедешь ко мне. У меня просторная комната…
Нет, покачала головой больная. Домой… хочу. К Лиде… домой.
Галина вздрогнула, словно её ударили.
Но мам, я же твоя дочь!
И она… тоже. Тридцать лет… со мной. А вы… только по праздникам.
Мы работали! оправдывалась Галина. Семьи, дети!
У неё… тоже был… сын. Хороший… мальчик. Я его… растила.
Лидия отвернулась к окну. За стеклом моросил дождь. Хотелось выйти, подставить лицо холодным каплям, смыть всю боль этих лет.
Витя… звонил, продолжила свекровь. Перед… концом. Просил… прощения. Я… простила.
Мам, не надо, взмолилась Галина. Врачи запретили волноваться.
Сказать… надо. Лида… хорошая. Берегла… его. Не бросила… когда стало плохо.
Антонина Семёновна повернулась к невестке:
Спасибо… тебе.
За что?
За то… что сын… не один… ушёл. Что ты… рядом была.
Лидия опустилась на стул, ноги подкосились.
Он вас очень любил. Говорил, другой такой мамы нет.
А теперь… я обуза.
Нет! резко сказала Лидия. Вы моя семья. Вся, что осталась.
У тебя… внучка. В Германии.
Там её жизнь. Света замужем, паспорт немецкий. Молодёжи там легче.
Скучаешь?
По Дашеньке да. Но что поделаешь…
Галина слушала, лицо её темнело.
Трогательно, не выдержала она. А если я скажу, что мама мне тоже нужна? Что я не отдам её чужой женщине?
Галя! строго сказала мать.
Что Галя? Я тридцать лет пахала, детей одна поднимала, потому что муж бухал не хуже твоего Витьки! А теперь, когда могу маме помочь, меня отстраняют?
Никто… не отстраняет, устало ответила больная. Но жить… хочу дома. У себя.
С ней? Галина кивнула на Лидию. А если она уедет? К дочери? Что тогда?
Лидия подошла к окну. За стеклом вечер, огни в окнах больницы. Сколько судеб, сколько горя и надежд…
Не уеду, тихо сказала она. Обещаю.
А вдруг мужик найдётся? Замуж
