**Две мамы, одна душа**

Моей родной мамы, Ольги, не стало, когда мне было всего два года. Я знал её лишь по пожелтевшим фото, но образ её жил в моём сердце. И всё же всю жизнь я называл мамой другую женщину ту, что вошла в наш дом и осталась навсегда.

Не помню, когда именно появилась мама Татьяна. Казалось, она была с нами всегда. Невысокая, с мягкими чертами лица, с глазами тёмными, как спелая чёрная смородина, и улыбкой, от которой даже в самый хмурый день становилось светлее.

Мама Таня так я её звал.

Танюша, ласково отзывался отец.

Родные не скрывали, что она мне не родная. Но душа приняла её без колебаний. Я верил мама Оля, уходя, попросила Бога послать мне ангела-хранителя. И Он услышал.

Тётки и бабушка со стороны мамы Оли часто забирали меня к себе. Не упускали случая спросить:

А кормит она тебя? А целует перед сном? А гуляет с тобой?

Я молчал. Тогда не умел объяснить, что эти расспросы ранят. Теперь же понимаю они не видели, как мама Таня любила меня, будто я её кровь и плоть.

Она никогда не запрещала мне помнить маму Олю. Напротив, сама водила меня в храм.

Мы заходили под своды старой церкви, где пахло ладаном и воском. Она покупала две свечи: одну за здравие, другую за упокой.

Эту за тебя, сынок, чтобы Бог хранил. А эту за маму Олю, чтобы покой её был светлым.

Я смотрел, как она крестится, и шептал молитву вместе с ней.

Мама, а мама Оля видит нас? спрашивал я.

Видит, гладила она меня по голове. Душа бессмертна. Она там, у Господа. И когда мы молимся, мама Оля радуется.

После службы мы заказывали панихиду. И когда священник пел «Со святыми упокой», мама Таня тихо крестилась и шептала:

Царствие Небесное, Оленька смотри, как растёт твой Ваня.

А выходя из храма, улыбалась сквозь слёзы:

Видишь, у тебя две мамы. Одна на небе, другая рядом. Но любовь у нас одна.

Мы жили в деревне, и все знали маму Таню. Она трудилась в пекарне, спешила на работу быстрыми шагами.

Куда торопишься, Таня? окликали её соседи.

Да в печь хлеб ставить, народ ждёт! отвечала она.

Возвращалась так же быстро. Едва переступала порог сразу ко мне:

Ваня, как дела? Уроки сделал? Поел?

И обязательно крепкие объятия, поцелуй в макушку.

Вот этот вихор не отмоешь! смеялась она, гладя мои волосы.

А когда пекла пироги, всегда оставляла мне кусочек теста.

Давай, помощник, лепи что хочешь!

А вкусный будет? спрашивал я, измазавшись в муке.

Конечно! У тебя руки, как у мамы Оли, золотые.

Её пироги были чудо как хороши с капустой, с яйцом, с вареньем И сама она была, как тёплый хлеб, добрая, мягкая, родная.

Когда у меня случались первые неудачи, она всегда находила нужные слова.

Мам, у меня ничего не получается жаловался я.

Она садилась рядом, брала мои руки в свои, шершавые от работы:

Ваня, а кто не ошибается? Ошибки путь к умению. Записывай, чтоб не забыть. Я ведь тоже не сразу пироги умела печь. Всё в тетрадку записывала. И ты научишься. Главное не сдавайся.

Когда родилась моя дочь, мама Таня всю ночь простояла у роддома. Был март, ветер пробирал до костей, но она не ушла.

Мам, зачем же ты мёрзла? спросил я позже.

Она улыбнулась своей тёплой улыбкой:

А где же мне быть, сынок? Молилась под окнами, чтоб Бог берег тебя и твою малышку. Пусть я не могла войти, но сердце моё было с вами.

А потом однажды утром раздался звонок отца:

Сынок мамы Тани не стало.

Я не верил. Казалось, такой свет не может просто погаснуть.

Сегодня перебираю старые фотографии. Лица мамы Оли и мамы Тани смотрят на меня, переплетаясь, как узор на русском полотенце. И я понимаю Бог не оставил меня сиротой. Одну маму Он взял к Себе, другую послал мне в утешение. И в этом великая милость.

*Жизнь даёт нам не тех, кого мы хотим, а тех, кто нам нужен.*