Как ты не понимаешь, муж ударил ладонью по рулю. Это похоронит нашу семью!
Не это, тихо ответила Варя.
Она жалела, что согласилась поехать. Муж попросил помочь закрыть дачу на зиму, и она не смогла отказать. Но эти четыре часа в машине, запертые вместе, как в тесной капсуле, пиздец.
На улице стояла поздняя осень, сырая и холодная. Неделю лил дождь, но сегодня выглянуло солнце. Вместе они упаковывали дом: выносили мусор, прятали крупы (чтобы мыши не сожрали), заколачивали ставни, сливали воду из труб.
Варя чувствовала, будто они выгоняют из дома последнее дыхание, запечатывая его в ледяной сон до весны.
Когда уже уезжали, солнце внезапно прорвалось сквозь тучи и осветило дачные участки. Их дом стоял сгорбленный, пустой, как старик после похорон.
У Вари запершило в горле.
Она села в машину, пристегнулась. Ей казалось, что она и есть этот дом. Вроде стоит. Стены на месте. Крыша не течет. Но внутри ни огня, ни жизни, только ставни, перекрещенные гвоздями.
И она так же сгорбилась.
В браке ей было душно.
Она хотела развода. Давно. Но не знала, как выбраться из этого болота.
Варя чувствовала себя паршиво. И это не просто наречие, а диагноз, поставленный на второй день после свадьбы.
Подойди сюда, тогда позвал ее муж. Ты вышла из душа, и вода капает на пол вытри.
Она вытерла. Не поняла, почему он не сделал это сам.
Иди сюда, он ждал ее на кухне. Зачем открыла новую пачку масла?
Не заметила, что уже есть открытая.
А чем ты смотришь?
Варя молчала. Глазами, блядь.
У тебя зрение в порядке? спросил он с фальшивой заботой.
В порядке.
А пачка масла невидимая, да?
Она заплакала. Не понимала, за что ее так отчитывают. За масло? За капли воды?
Он всегда так делал. Если она замечала его разбросанные носки или открытый холодильник просто убирала. Молча. Без допросов, без унижений.
А он всегда устраивал допрос с казнью. «Ты поняла?», «Ты вообще нормальная?»
К концу второго года брака Варя все чаще сомневалась в ответе.
Потом она узнала слово «газлайтинг». Это когда тебя так долго убеждают, что ты дура, что ты начинаешь в это верить.
На работе она была умницей, справлялась с тоннами дел без ошибок.
Но дома превращалась в тряпку.
У Вари был способ переживать плохие дни: делать хоть что-то. Разобрать шкаф, испечь пирог, погладить рубашки.
И когда муж орал, а внутри клокотало чувство собственной ничтожности, она шла смотреть на результат.
Что ты уставилась на полку? возмущался он.
А она только что разобрала ее.
Или:
Чего в шкафу ищешь?
А она сложила вещи аккуратными стопками.
Ты вообще адекватная?
Ей предложили работу. В другом городе. Четыре часа на самолете.
Она согласилась сразу.
Это как развод, но решение приняла не она, а жизнь.
Идеально.
Муж взбесился.
Это похоронит нашу семью! орал он.
Не это, прошептала Варя.
Однажды она попала на детский день рождения. Там было крио-шоу: дети делали мороженое.
При какой температуре кипит жидкий азот? весело спрашивал аниматор.
Дети молчали. Им было по пять лет, они не знали, что такое азот.
Взрослые тоже не знали.
Минус 196 градусов! радостно объявил аниматор. А в какой стране придумали мороженое? Подскажу: Ки…
Киндер? предположил именинник.
Китай! не сдавался ведущий.
Варя смотрела и думала: этот праздник для детей постарше. Малыши просто не понимают, что происходит.
Ее брак был таким же.
Брак это что-то для взрослых. Душное, как автобус с заклинившими окнами.
Вечный конфликт между «мне душно» и «мне дует».
Постоянное желание выйти, потому что непонятно, куда едешь, зачем и с кем.
Когда Варя садилась в этот брак, она думала, что это красивый двухэтажный автобус с видом на море.
Но оказалось, что это старая «Газель» с запотевшими стеклами.
Она думала, что просто не доросла. Что не знает ответов на вопросы.
Но правда была в другом.
«Нас убьет не расстояние. А то, что я тебе нужна не для любви, а для мук. Ты убедил меня, что вторая пачка масла преступление. Но это просто масло. Ты душишь меня словами. Я умею только молчать или оправдываться.
Наша любовь умерла. Уже отпели, уже похоронили. Развод просто памятник. Можно и без него, но с ним официальнее.
Я заколочена в этом браке, как наша дача. Только дачу откроют весной, а меня никогда.
Я хочу в другой город. Там я расколочу свои ставни. Там мое масло будет просто маслом. Мои ошибки просто ошибками.
Там я буду нормальной.
Потому что ненормальная я только в твоих глазах».
Варя не сказала это вслух.
Часто мучитель даже не понимает, что он мучитель. И ничего ему не докажешь только он докажет тебе, что ты сошла с ума.
Машина остановилась на светофоре.
Варя отстегнула ремень и вышла. Прямо на перекрестке.
Потому что самое опасное место на земле оставаться рядом с ним.
