— Мам, ну скажи хоть слово! — кричала четырнадцатилетняя Алиса, размахивая дневником с очередной двойкой. — Ты как стена! Даже не ругаешься!
— Ольга, дочь к тебе обращается, — пробурчал муж Дмитрий, не отрываясь от газеты. — Хоть бы ответила.
Ольга Васильевна сидела у окна с остывшим чаем и молчала. Смотрела во двор, где соседские ребятишки гоняли мяч, кричали, смеялись. А в её квартире стояла тяжёлая тишина, которую безуспешно пытались нарушить домочадцы.
— Мам, я же спрашиваю! — не унималась Алиса. — Двойка по алгебре! Завтра собрание. Пойдёшь или опять отпросишься?
Ольга повернулась к дочери и посмотрела на неё долгим взглядом. Алиса замолчала, ожидая привычной нотации о важности учёбы. Но мать лишь кивнула и снова отвернулась.
— Оля, ну что за поведение? — возмутился Дмитрий. — Ребёнок с тобой говорит, а ты будто бы немота нашла. Что с тобой в последнее время?
«В последнее время». Ольга усмехнулась про себя. А что это значит — месяц? Год? Или те пятнадцать лет, что она пыталась достучаться до своих близких, а они её просто не слышали?
— Мам, я к Светке пошла, — заявила Алиса, швырнув дневник на диван. — Там хоть живая жизнь.
Дверь хлопнула. Дмитрий отложил газету и озадаченно посмотрел на жену.
— Оль, я с тобой разговариваю. Что случилось? Почоду ты стала такая… отчуждённая?
Отчуждённая. Любопытно, когда он в последний раз искренне интересовался её делами — не потому, что что-то пошло не так, а просто так?
— Дима? — Дмитрий встал и подошёл к ней. — Ну скажи хоть что-нибудь. Может, к врачу сходить?
К врачу. Конечно, если жена не кричит, не ворчит, не давит — значит, больна.
— Я в порядке, — тихо сказала Ольга.
— Тогда в чём дело? Почему ты с нами не разговариваешь?
Ольга встала и направилась на кухню. Дмитрий последовал за ней.
— Послушай, может, тебе отдых нужен? Поезжай к маме в деревню, отвлекись.
От чего отвлекаться? От семьи, которая её не замечает? От работы, где её считают бесцветной тенью? От жизни, превратившейся в бесконечный день сурка?
Ольга начала мыть посуду. Дмитрий стоял рядом, ожидая ответа.
— Оль, ну что ты молчишь? Я же переживаю.
Переживает. Она помнила времена, когда он действительно переживал. Когда они только поженились, он мог часами слушать её рассказы о пустяках. А теперь даже не помнит, как зовут её коллегу.
— Всё хорошо, Дима. Не беспокойся.
— Как не беспокоиться? Ты стала чужой. Раньше без твоего смеха дом пустовал, а теперь тихо, как в гробу.
Раньше. Ольга вспомнила, как действительно много говорила. Делилась мыслями, мечтами, страхами. А они кивали, не слушая.
— Может, поужинаем вместе? — предложил Дмитрий. — Давно не собирались.
Вместе. Ольга представила: Дмитрий будет говорить о работе, Алиса — жаловаться на школу. Её будут слушать лишь когда она спросит: «Чай налить?»
— Алиса у подруги. Сказала, что ужинает там.
— Тогда вдвоём. Как раньше.
Раньше Дмитрий замечал, когда ей было грустно. Спрашивал. Обнимал.
Ольга вытерла руки и взглянула на мужа, всё ещё ожидавшего ответа.
— Хорошо, — согласилась она. — Приготовлю что-нибудь.
Он обрадовался, будто она сделала что-то необычное. Хотя ужин она готовила каждый день вот уже пятнадцать лет.
За столом Дмитрий пытался поддержать разговор.
— Как дела в школе? — спросил он, накладывая себе гречку.
— Нормально.
— А что «нормально»? Дети? Новый завуч?
Ольга взглянула на мужа. Ему действительно интересно или просто неловко?
— Дети обычные. Завуч тоже.
— Понятно. А у меня сегодня на работе — представляешь! — оживился Дмитрий и пустился в рассказ о проблемах с клиентами.
Ольга кивала. Как всегда. Он говорил, она слушала. А когда она пыталась рассказать о своём, он быстро переводил разговор.
— А помнишь, как мы раньше ночами болтали? — вдруг сказал Дмитрий. — Обо всём на свете.
Ольга помнила. Тогда он действительно хотел знать её мнение. А сейчас просто скучал без привычного фона её голоса.
— Помню.
— Может, музыку включим? — предложил муж. — А то слишком тихо.
Тишина. Ему не хватало звуков. Не её мыслей, не её чувств — просто шума, чтобы заполнитьОльга поняла, что настоящая тишина — это не когда никто не говорит, а когда никто не слышит.
