**Дневниковая запись**
— Мам, ты совсем с ума сошла?
Слова дочери ударили Людмилу, будто ножом под рёбра. Больно. Она молча продолжала чистить картошку, сжимая нож так, что пальцы побелели.
— На нас уже пальцем тычут! Мать, понимаешь, мать загуляла! Ну ладно бы отец, он мужик, а ты! Тебе не стыдно?
Слеза скатилась по щеке, задержалась на подбородке, потом упала на ладонь. Вторая, третья… А дочь всё бушевала.
Муж, Николай, сидел на кухонном стуле, опустив плечи и надув губу, как обиженный ребёнок.
— У нас отец болен, ты что творишь? Ему уход нужен! — Николай всхлипнул. — Разве так поступают? Он тебе всю молодость отдал, ребёнка вырастили вместе, а теперь? Заболел — и ты решила ноги протянуть? Нет уж, Людмила, так не делается…
— А как делается? — тихо спросила Людмила.
— Что?! Ты издеваешься?! Пап, смотри, она ещё и рожи строит!
— Варя, — прошептала Людмила, — будто я тебе не мать, а злейший враг… Вот как за отца распереживалась…
— Мама! Да что ты выдумываешь?! Я сейчас бабке позвоню, пусть она с тобой разбирается! Позорище!
— Представляешь, — повернулась Варя к отцу, — я из университета иду, а они… под ручку по парку гуляют. Он ей, наверное, стихи свои бормочет, да, мам? Про любовь, поди?
— Злая ты, Варя, — вздохнула Людмила. — Молодая. Вот и рвёшься.
— Ни капли раскаяния! Всё, звоню бабкам!
Людмила молча распрямилась, разгладила складки на платье, стряхнула невидимые крошки. Встала.
— Ладно, родные мои. Я пойду.
— Куда, Людка?
— Ухожу, Коля.
— Как уходишь?! А я? Я-то как?!
А Варя в этот момент яростно набирала номер, сверкая на мать злыми глазами.
— Вааарь, Варя! — завопил Николай, будто по покойнику. — Варюша…
— Что? Что, пап? Спина? Где болит?
— Ой, ой… мать… уходит сказала…
— Как уходит?! Куда?! Мам, ты что задумала?! В твои-то годы?!
Людмила усмехнулась. Она аккуратно складывала вещи в чемодан. Уйти хотела ещё раньше, но Николай заболел — хондроз разыгрался. Ой, как он стонал, как катался по полу…
— Люд… у меня, кажись, грыжа…
— На МРТ ничего не показало.
— Да что эти врачи понимают! Они специально не говорят!
— Зачем?
— Чтобы денег побольше содрать! У Степаныча на работе так же было — мази, таблетки, а потом — раз! Грыжа, да ещё какая-то редкая…
Тогда Людмила не ушла. Не смогла бросить «беднягу».
А теперь…
— Сколько той жизни-то, Люд, — говорила подруга Галя. — Ты как каторжная на них трудишься. Что хорошего Николай тебе принёс? Ни-че-го! — хлопнула ладонью по столу. — Всю молодость гулял, как последний кобель! Ту парикмахершу, как её…
— Ленка.
— Да, Ленку, таскал, будто корову на верёвке! Ты на трёх работах, а он на диване валяется. Ему в санаторий надо — пожалуйста! Море, курорт! А ты? На огород к свекрови, потом к маме! А то, что у тебя в сорок пять лет ноги отказывают — так это ж нормально!
— Ну, Галя… — оправдывалась Людмила, — он же…
— Что «он же»? Из золота сделан? Ага, мужик — священная корова! Другие-то жилы рвут, чтоб семью содержать! А у вас — ты пластаешься, а этот дармоед…
— Галь… — робко посмотрела Людмила. — Ты его… будто ненавидишь. Будто он тебе что-то сделал…
— Ладно, скажу…
Людмила сжалась.
— Нет за что мне твоего сопляка любить. Всю жизнь помню, как его липкие ручонки по мне ползали. Ты же знаешь, я спала как убитая. Мы тогда его день рожденья на даче отмечали… Я перебрала, уснула. Проснулась — дышать не могу: этот гад рот мне лапой зажал, а второй рукой под юбку лез! Как я вырвалась — лицо ему исцарапала! А знаешь, что страшнее? Его мамаша на соседней кровати лежала и смотрела! Потом сказала, что я сама виновата — «соблазняла Коляню»! Пригрозила, если проболтаюсь — тебе скажет, будто это я к нему в штаны лезла!
Людмила онемела.
— Галь… Почему раньше не сказала?
— Раньше? Ты бы поверила? Ты ж святая — у Коли гастрит, у Вари танцы, у свекрови огород… Ты всех кормишь, а себя — объедками!
Позже Людмила пришла к Гале выговориться.
— Миш, иди к детям! — крикнула та мужу. — Нам с Людкой пошептаться надо!
И «пошептались».
Долго плакали. Смеялись.
— Если б ты тогда не отгородилась от меня…
— Свекровь да мать твердили: «Какие подруги у замужней?»
Людмила медленно осмотрела комнату.
Уйти есть куда. Снимет квартиру. Подаст на развод. Всё здесь её — до последней чашки.
Дочь встанет на сторону отца? Ну и ладно.
Нет, она не уходит к мужчине. С Виктором у них дружба. Не хочет её пачкать.
Хочется просто жить.
***
Ох, как её «пропесочили»! Николай — бедняжка, а она — шлюха, семью разрушила!
— Вернись! На коленях ползи! — орала мать.
Свекровь «с инфарктом» слегла. Людмила перешагнула через неё и вышла.
— Бессердечная! А вдА через год, сидя в уютном кафе с книгой в руках и наблюдая, как первые снежинки кружатся за окном, Людмила вдруг осознала, что счастлива — просто потому, что теперь её жизнь принадлежит только ей.
