**Дневник Анны Семёновой**
Сегодня был тяжёлый день. Как только мы с Игорем сели ужинать, раздался звонок. Это была мама Игоря — Марфа Степановна. Голос у неё дрожал, хотя она старалась говорить ровно.
— Аннушка, милая, мне с вами серьёзный разговор, — начала она без лишних предисловий.
Сердце моё ёкнуло. Такое чувство, будто нутро завязалось в узел.
— Что случилось? — спросила я, хотя не хотела слышать ответ.
— Я переезжаю к вам, — выпалила свекровь, словно решилась нырнуть в прорубь.
В трубке повисло молчание. Я переглянулась с Игорем — он как раз подносил ложку с борщом ко рту и замер.
— Как переезжать? То есть, куда? — выдавила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Да прямо в вашу квартиру. Одна мне скучно, годы не те, да и внуку Василию бабушка нужна, — продолжила Марфа Степановна, будто не замечая моего ужаса.
— Но у нас тесно, — попыталась возразить я, мысленно представляя, куда впихнуть ещё один диван.
— Ничего, в углу помещусь. А свою квартиру в центре сдам — и мне, и вам дополнение к бюджету, — бодро ответила она, словно обсуждала прогноз погоды.
— Мам, ты же можешь помогать нам и так, — вмешался Игорь. — Зачем переезд? Сдай комнату студентке — и спокойно.
— Какие у вас ко мне претензии? — резко отрезала свекровь. — Я не прошу вас меня содержать. А насчёт квартиры — это моё личное дело!
Следующие дни превратились в кошмар. Я не могла спать, представляя, как она будет переставлять мои банки на кухне, критиковать, как я учу Василия есть ложкой.
Игорь тоже нервничал, но держался.
— Может, передумает, — говорил он, хотя сам в это не верил.
А Марфа Степановна уже собирала чемоданы. И не просто собирала — звонила агентам, прикидывала, какую мебель сюда впихнуть.
— А может, квартиру вообще продать? — как-то обронила она в разговоре.
— Ты что? — аж подпрыгнул Игорь. — Где же ты тогда будешь жить?
— У вас. Разве родного человека на улицу выставите? — засмеялась она, довольная своей шуткой.
В субботу она въехала. Два чемодана, коробка с хрусталём и портрет покойного свёкра в золочёной рамке. Комнату Василия под игровую заняла мгновенно, будто так и надо.
Первые дни терпели. Она пекла блины, играла с внуком, изображая идеальную бабушку. А я изображала идеальную невестку, хотя внутри всё клокотало.
«Это же наш дом! — думала я, глядя, как она раскладывает свои салфетки на моём столе. — Долго я так не выдержу…»
Но самое страшное случилось позже. Как-то вечером, когда мы с Игорем смотрели сериал, в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина в пиджаке, с коробкой «Красного Октября» и букетом гладиолусов.
— Добрый вечер, я к Марфе Степановне, — сказал он бархатным баритоном.
Когда он ушёл, а свекровь, напевая, крутилась перед зеркалом в новом платье, я не выдержала:
— Это ещё что?
— А что такого? — удивилась она. — Я не древняя, имею право на личную жизнь.
— Но приводить чужих мужчин в наш дом?!
— А что плохого? Деньги вам даю, супы варю, с внуком нянчусь. Разве я вам неблагодарная? — фыркнула она.
— Это не вопрос благодарности! Это наш дом!
— Ой, какая ревнивая! — закатила глаза Марфа Степановна. — Ну познакомились мы в поликлинике, ну симпатичный человек. А где мне ещё встречаться? В подворотне?
— В кафе! В парке! Где угодно!
— На мою пенсию?! — всплеснула она руками. — Да вы совсем совесть потеряли!
Этот разговор осел камнем на душе.
— Игорь, — сказала я, когда легли спать, — я больше не могу.
— Знаю, — вздохнул он. — Но мама упёртая…
— А если… помочь ей найти мужчину с квартирой? — вдруг предложила я.
Игорь задумался.
— Ты гений, — ухмыльнулся он.
Через неделю мы познакомили Марфу Степановну с Николаем Васильевичем — вдовцом, стоматологом на пенсии, с трёхкомнатной квартирой в центре. Через месяц они уже смотрели обручальные кольца.
— Аня, ты представляешь! — звенела она в трубку. — У него дача под Звенигородом!
— Как здорово! — радостно ответила я.
Через два месяца она переехала. Теперь звонит только чтобы похвастаться, как разводит герань на лоджии.
А наш дом снова стал нашим.
