В городке Орехово-Зуево отмечали день рождения Татьяны. День выдался особенным — её первый праздник после трудной болезни, с которой она, казалось, справилась. Стол ломился от яств: салаты по бабушкиным рецептам, пироги с капустой, жаркое из печи и огромный торт с надписью «Здоровья и радости, Танюша!». Гости — родня, друзья, сослуживцы — собрались почти в полном составе. Не хватало лишь одной, самой близкой.

— Дорогой, а где Людка? — тревожно спросила Татьяна у мужа Сергея, заметив пустой стул рядом.
— Не в курсе, — развёл он руками. — Телефон молчит. Может, застряла где?

Прошло с полчаса, когда в комнату вошла Людмила. И в тот же миг в доме воцарилась тишина. Все застыли. Татьяна подняла глаза — и ахнула.

— Боже правый, Люда… Зачем?..

Они дружили с пелёнок. Их дома стояли через забор, матери преподавали в одном лицее, а девочки с первого класса ходили в школу за руку. Людка — шумная, озорная, с огоньком в глазах. Таня — тихоня, скромница, добрая до самоотречения. Они были разными, как день и ночь, но связывало их что-то нерушимое.

— Тань, учись отказывать, — частенько втолковывала подруге Люда. — Я не вечная.
— А куда ты денешься? Мы же навек вместе, — смеялась Татьяна, свято веря в это «навек».

У Тани были роскошные волосы — густые, тёмные, до пояса, в косу толщиной в кулак. Все девчонки завидовали, но Люда — беззлобно. У неё самой были обычные, светлые, вечно собранные в пучок.

После школы подруги разъехались по вузам: Таня — в пед, Люда — в бауманку. Одна мечтала о школе, как мама. Другая — о чертежах и мостах, как отец. Дороги стали расходиться, но не души.

Татьяна вышла замуж ещё на третьем курсе — за Серёжу, одноклассника. Он ходил за ней по пятам с седьмого класса. Крепкий, подтянутый, отслужил в армии и сразу позвал её под венец. Она ждала его, как ждут первого снега — с тихой уверенностью.

— Жди, Танька. Вернусь — и всё, насовсем. Ты моя.

Он вернулся — и они сыграли свадьбу. Через год родился сын, и жизнь наполнилась теплом, как самовар в морозное утро.

Люда вышла за Дмитрия, сокурсника. Он был приезжий, но остался ради неё. Жили у её родителей, но уже начинали строить свой дом — медленно, своими руками. Потом родилась дочь.

Их дружба пережила и свадьбы, и пелёнки, и бесконечную стройку. Они всё так же гуляли с детишками, отмечали праздники вместе, делились самым сокровенным.

Но однажды Татьяна заболела. Серьёзно. Настолько, что врачи разводили руками. Болезнь подкралась тихо, как тень в сумерках. Но видно было — день за днём она таяла.

Сергей не отходил ни на шаг. Держал её за руку, когда та уже не могла плакать. Гладил по голове, когда лекарства выжигали всё внутри. Делал вид, что верит в лучшее — хотя сам умирал с каждым днём.

Люда помогала, как могла: забирала сына Тани на выходные, водила на карусели, пряча тревогу за улыбкой. Готовила, убирала, приносила варенье в баночках. Все поддерживали, но именно Люда была там каждую минуту.

И Татьяна выкарабкалась. Пережила и химию, и боль, и страх. Выжила. Только волосы… те самые, роскошные, остались на больничной подушке. Теперь — платочек, аккуратно завязанный сзади.

Прошло три месяца. Настал день рождения Тани. Гости, цветы, гармонь. Все восхищались её силой. Только Люды всё не было. И вдруг дверь открылась — и она вошла.

Люда. Та самая, бойкая, неунывающая. Только теперь… почти лысая. Короткие прНо улыбка её сияла так же ярко, как всегда, и, обняв подругу, она прошептала: *»Не бойся, Танюша, теперь у нас с тобой новая коса – общая, на двоих, и мы отрастим её снова…»*