**Дневник. Сегодня решил.**
Вот сижу и думаю: как же так вышло, что я, сорокалетний мужчина, вынужден решать судьбу матери, которую сам не могу назвать матерью? Нет, я не жестокий. Не лентяй. Просто… причины есть. И мне не хочется объяснять их каждому родственнику, особенно когда они с таким рвением лезут в мою жизнь.
### Мать хотела избавиться от меня
Ей сейчас восемьдесят. А я — её поздний, нежданный ребёнок. Первую дочь, сестру мою, она родила в двадцать два от первого мужа. Потом развелась — и началась вольная жизнь: гулянки, пьянки, мужики сменяли друг друга. Сестра росла сама по себе, соседки кормили её, пока мать спала пьяная.
Когда ей стукнуло сорок, она снова забеременела — мной. Поздно было на аборт, вот и оставила. А потом не раз при мне хвасталась, как «бабкиными методами» пыталась избавиться. И в каждой ссоре её любимая фраза:
— Зря я тебя тогда не выкинула…
Я — её позор. Девочки, чей отец неизвестен даже ей самой. Воспитывала меня сестра, которой было шестнадцать. Не потому что хотела, а потому что больше некому.
### Дом, где не было семьи
Детство вспоминается мне запахом перегара, криками, драками. Мужики приходили и уходили, один даже пристал ко мне, когда мне было десять. Я убежала, ночь просидела на лавочке у подъезда. Лето, хоть не замёрзла. Матери сказала — его больше не видели. Но ничего не изменилось.
Сестра в двадцать пять сбежала в Питер. Больше не звонила, не писала. Я её не виню. Она для меня была больше матерью: кормила, мыла, водила в сад. Но, думаю, ненавидела за то, что из-за меня её юность пропала.
### Бунт и пустота
С пятнадцати я почти не жила дома. Ночевала у друзей, у парня. Мать пила, била меня в пьяном угаре, орала или просто делала вид, что меня нет.
После школы уехала в колледж, в общагу. Мать даже обрадовалась. С тех пор мы не общались. Ни звонков, ни поздравлений. Мне это было безразлично.
### Теперь она у меня — но не останется
Я не женат. Была жена — разошлись. Сейчас есть женщина, но жениться не спешу. Живу один, работаю, ценю тишину.
Три месяца назад у матери инсульт. Родня положила её в больницу, позвонили мне. Я не поехал. Просто перевёл деньги на лекарства. Ни страха, ни жалости — ничего.
После больницы её привезли ко мне. «Ты же сын!» — говорили. Ждали, что растрогаюсь. Но я увидел ту же женщину, что сломала мне детство.
Сказал сразу: оформляю в дом престарелых. Не хочу жить с ней, не буду ухаживать. Когда я был ребёнком — ей было всё равно. Она не любила, не защищала. Почему теперь я должен жертвовать собой?
Мать после инсульта говорит плоТеперь я понимаю, что простить — не значит забыть, а отпустить — не значит предать.
