Дневник.
Сегодня снова налетела буря по имени Татьяна Николаевна — мама моего мужа. Ворвалась в квартиру, швырнула на пол увесистый пакет и звонко крикнула: «Андрюшенька, внучатки, бабуля с гостинцами пришла!» Я вцеплялась в край стола, стиснув зубы. Эти внезапные визиты давно стали для меня испытанием. Она всегда является с грохотом, мешками подарков и советами, от которых рушится весь наш уклад.
Мы с Андреем женаты семь лет. Живем в Москве, в трехкомнатной хрущевке, растим двоих — Ваню и Лизу. Оба работаем, стараемся. А его мать, Татьяна Николаевна, живет в соседнем районе и обожает наведываться без звонка. Каждый её приход — словно торнадо: килограммы домашних пирожков, китайские игрушки и тонна непрошеных наставлений.
Я как раз варила борщ, когда раздался звонок. Не успела повернуть ручку, как она уже неслась в прихожую с пакетами. Дети с визгом бросились к ней. Внутри — «Мишка на севере», дешевые куклы, пачка «Красного Октября» и банка ее фирменных огурцов. Лиза с Ваней ликовали, а у меня в животе закипала злость. Я строго дозирую сладкое, а она каждый раз сметает все ограничения.
Хаос начался мгновенно. Ваня утащил машинку, Лиза прижала к груди куклу, фантики посыпались на паркет. Татьяна Николаевна, не замечая бардака, орала про «самые лучшие подарки». Я попросила детей убрать обёртки, но свекровь отмахнулась: «Да пусть балуются, что ты как цепной пёс!» Глотнула воздуха. У нас четкие правила: сначала ужин — потом конфеты, перед сном — порядок. Но с её приходом всё летит к чертям.
Андрей, как всегда, молчал. Он души не чает в матери и боится её расстроить. Когда я шепнула: «Хоть бы предупреждала», он только пробормотал: «Она же из любви». Но мне было не до сантиментов. Она раскладывала по моим шкафам свои соленья, будто это её кухня.
Через час квартира напоминала поле боя. Дети носились с сахарной дрожью в крови, пол был усыпан фантиками, а Татьяна Николаевна вещала про «правильное» воспитание. «Ты их заорганизовала, как в армии!» — качала она головой. Я не выдержала: «Татьяна Николаевна, предупреждайте хотя бы, прежде чем пичкать их шоколадом». Она вспыхнула: «Я всю пенсию на них трачу, а ты неблагодарная!»
Стыд и злость скрутили меня в жгут. Почему я оправдываюсь в собственном доме? Андрей пробормотал: «Мама, ну ты чего», но это только подлило масла. Я заперлась на кухне, сердце колотилось. Мне хотелось, чтобы она уважала наш уклад, а не устраивала цирк.
Перед сном мы поговорили с Андреем. «Я не против её визитов, — сказала я, — но когда она командует тут, будто я временная жиличка…» Он вздохнул: «Она привыкла быть главной». В итоге он позвонил ей и осторожно объяснил: без звонка — не приезжать, сладкое — только с разрешения. Она фыркнула: «Что, теперь в крепость штурмом брать?» — но вроде согласилась.
Теперь Татьяна Николаевна звонит заранее. Да, всё равно тащит «Рафаэлло», но хотя бы спрашивает: «Можно внучатам?» Ваня с Лизой её обожают, а я учусь не дергаться при виде кульков. Андрей стал чаще поддерживать меня, и это сблизило нас.
Этот конфликт научил меня: даже с родными нужны границы. Она не хотела зла — просто не признавала чужих правил. Но теперь я знаю — мой дом, мои законы. И карамельные мишки на столе больше не вызывают у меня приступов ярости.
