В маленьком селе под названием Малиновка поселилась новая семья. В местной школе как раз закончили ремонт, и на место старого директора назначили Сергея Ивановича — строгого, но справедливого мужчину из города. С ним приехали его жена, Ольга Сергеевна, учительница математики, и их пятнадцатилетняя дочь — Анастасия, или, как её скоро стали звать односельчане, Настя.
С первого же дня она разительно отличалась от местных девушек. Стройная, высокая, с аккуратно заплетённой русой косой, в чистой одежде даже в самую распутицу — Настя словно сошла со страниц красивой книги. Парни засматривались на неё вмиг. А девчонки? Те сначала шептались за спиной, но потом и сами стали стараться: чистили сапоги, гладили платья — хоть чуточку приблизиться к её уровню.
В селе жил и Виктор — крепкий семнадцатилетний парень, с детства привыкший к труду. После восьмого класса бросил учёбу, пошёл работать: и лес валил, и сено косил, и в любую непогоду не боялся работы. Его уважали за честность, да и вид у него был что надо. Девушки крутились вокруг него с малых лет, а Виктор и не отказывался — любил весёлые компании и женское внимание. Позже и вовсе прослыл первым гулякой на всю округу.
«Витька — как ветер: где веселье, там и он», — смеялись сельчане.
Но однажды всё переменилось. Он увидел Настю, когда она шла в магазин с матерью. Всё в ней было иным — взгляд, манера держаться, даже шаг. Словно она жила в другом мире, куда ему не было доступа. В тот день что-то переломилось внутри. Как будто в сердце вбили гвоздь. Он больше не мог думать ни о чём, кроме неё. Перестал ходить на гулянки, избегал друзей — только издали смотрел на Настю, боясь подойти.
Прошла осень. Зимой молодёжь каталась на замёрзшей реке на старых коньках, привязанных к валенкам. И вдруг — словно видение — появилась Настя. На настоящих фигурных коньках, лёгкая, будто танцующая. Все замерли, глядя на неё. Даже старики у лавки невольно залюбовались.
Но раздался крик.
«Настя! Тонёт!»
Она провалилась под лёд у берега, где он никогда не был крепким. Услышав вопли, Виктор, не раздумывая, бросился к воде. Скинул тулуп, пополз по хрупкому льду к полынье. Девушка цеплялась за край, но ледяная вода тянула её вниз.
Он кинул ей ремень, вытащил, отнёс домой. Сам дрожал, пальцы не чувствовал, но знал — спас. Весь посёлок говорил об этом. Вечером к нему пришла мать Насти:
«Спасибо, Виктор… Она просила, чтобы ты зашёл. Лежит, с температурой».
Он пришёл. Настя бледная, но, увидев его, слабо улыбнулась:
«Спасибо… если бы не ты…»
С тех пор он стал приходить каждый вечер. Они разговаривали, держались за руки. В шестнадцать она разрешила ему первый поцелуй. А в восемнадцать Виктора забрали в армию. Прощались долго, со слезами. Он просил ждать. Она обещала.
Но судьба распорядилась иначе.
Его отправили служить на Кавказ. В перестрелке Виктор потерял ногу. Лежал в госпитале, но мучила не боль — душа:
«Не хочу, чтобы она видела меня калекой. Не вернусь. Пусть живёт, пусть забудет…»
Выписавшись, он уехал с сослуживцем в райцентр. Устроился на завод, а потом женился. Не по любви — по жалости. Жену звали Татьяна, она сама предложила:
«Витя, давай поженимся. Тебе тяжело, я помогу…»
Он согласился. Родилась дочь Катя. Жили спокойно — без страсти, но с пониманием. А любовь… любовь осталась там, в деревне, в глазах юной Насти.
Прошли годы. Виктор изредка навещал родные места — повидать мать, вспомнить прошлое. Настя тоже жила там — замужем, с детьми. При встрече между ними пробегала молчаливая искра, но слова так и не были сказаны. Он возвращался в город, запивал, пугал жену. Потом снова брался за себя, работал, терпел.
Когда Татьяна умерла, Виктор остался один. Дочь предложила:
«Папа, переезжай к нам. Места хватит, внуки будут рады».
Он согласился. Два года жил в городе, но тоска не уходила. На балконе стоял часами, глядя вдаль. Однажды за ужином сказал:
«Хочу в деревню. Там и умереть хочу… На родной земле».
Дочь уговаривала, но в отпуск всё же отвезла его. Село изменилось — заросло, опустело. Родительский дом разрушен. Но когда они стояли среди развалин, к ним подошла Настя. Полная, седая, с палочкой… но всё та же. Пригласила в гости.
«Хлеба накрошу, чаем напою…»
Вечером за столом Виктор произнёс:
«Настя… Я остаться хочу. У тебя. До конца. Ведь я… всё это время только тебя и любил».
Катя вспыхнула:
«Папа, ну что ты?! В чужой дом…»
«Погоди, дочка, я не с тобой говорю».
Настя молчала. Потом тихо:
«Хорошо. Только на недельку. Посмотрим…»
Остался. Жили тихо, мирно. Много говорили. Он дышал родным воздухом. На пятый день не проснулся. Настя подошла, дотронулась до его руки. Поняла.
Сама закрыла ему глаза. И разрыдалась. По-настоящему. Как будто прощалась с частью своей души.
Похоронили Виктора рядом с родителями. В родной земле. Вместе с теми, кто дал ему жизнь. И рядом с той, что и была его жизнью.
Любовь он пронёс. Сквозь боль. Сквозь годы. До самого конца.
