Моя жизнь, как будто предопределённая чужими руками, началась в маленькой деревушке под Серпуховом. Здесь судьбу решали старшие, и я с пелёнок была обещана в жёны Максиму — сыну ближайшего друга моего отца. Он был старше на четыре года, крепкий, работящий, с добрым, но строгим взглядом. Казалось бы, идеал мужа.
Наши отцы, братья по духу, вместе поднимали хозяйство, строили дома и мечтали, что их дети продолжат дело. Максим оправдывал ожидания: закончил сельхозакадемию, помогал отцу, довёл до ума семейную ферму. Но однажды он сообщил, что уезжает на учёбу в Казань — на курсы агрономов. В ночь перед отъездом он спросил: «Ты дождёшься меня, Люда?» Я промолчала, лишь опустила глаза. Но именно в ту ночь между нами произошло то, чего раньше не было — он стал моим первым. Хотя… любви к нему я не испытывала.
Максим писал. Я отвечала. Первый год. На второй — поступила в училище в Туле. Мечтала о телевидении, эфирах, славе. Не взяли. Зато встретила Артёма — красивого, дерзкого, городского парня. Прожили вместе три месяца. Он сказал: «Всё, кончено». Я ушла. Приютила подруга. Через месяц пришло письмо из дома: Максим вернулся и спрашивал обо мне. Я поехала обратно. Без планов, но с надеждой на опору.
Но вместо покоя — узнала, что беременна. Срок был большой, и я не решилась на аборт. Решила: рожу — потом разберусь. Никому не сказала. Через неделю Максим повёл меня смотреть дом, который достроил. Я осталась. Месяц спустя — свадьба. Всё шло как по маслу. Только живот рос быстрее, чем положено. «Богатырь будет!» — смеялся Максим. Я настояла на родах в Москве — хотела скрыть правду. Договорилась, чтобы записали поздний срок. Наш Тимофей родился крупным, здоровым. Он стал моим светом.
Максим принял его как родного. Работал день и ночь, почти не бывал дома, но каждый вечер целовал нас перед сном. Любви к нему я не чувствовала. Но была благодарность. И страх. Страх, что он узнает. Я боялась, что, узнав правду, отвернётся. Или перестанет любить Тимку. А если захочет ещё детей? Не могла рисковать. Сделала аборт. Потом ещё один. Всего — пять. Тайно. Он не знал. Потом поставила спираль. Я боялась снова забеременеть. Боялась разрушить ложь, на которой держалась наша семья.
Но жизнь распорядилась иначе.
Тиме было восемь. Лето. Он поехал на велосипеде за село. Не справился с управлением, сорвался в старый колодец. Ржавая труба пронзила ему грудь. Я орала, как будто рвали меня саму. Максим прибежал первым. Сам вытащил его, нёс на руках до «скорой». Глаза его были мокрыми от слёз. Впервые я увидела, как сильно он любит нашего сына.
А потом пришло время правды.
«Почему вы не сказали, что ребёнок не ваш?» — спросил врач. Тиму требовалось переливание, но ни моя кровь, ни Максима не подходили. Группа редкая. Это был конец. Я прошептала: «Тимофей не его…»
Максим не сказал ни слова. Вышел. Я подумала — ушёл навсегда. Но он вернулся: «Где его отец?» — «В Туле. Артём. Но…» — «Хватит. Надо спасти сына. МОЕГО сына!» — с этими словами он умчался.
Он нашёл Артёма. Тот приехал, сдал кровь. Попросил только не говорить жене. Мы согласились.
Тимофей выжил.
Артём исчез. А я… вдруг полюбила Максима. Безумно. Как никогда раньше. Он знал. Всё знал. «Я видел в нём своё. Потому что растил его. Потому что он зовёт меня папой. Не Артёма».
Я захотела родить ему ребёнка. Но аборты лишили меня этой возможности. Тогда Максим сказал: «Давай возьмём того, кому семья нужнее». Мы усыновили Сашку из детдома. А через два года случилось чудо — я забеременела. Наша Аришка — наше счастье.
Теперь у нас покой. Тепло. Вместе. Только ночами мне иногда снится, как я бегу по больничному коридору с криком: «Мой сын умирает!» Просыпаюсь — и вижу рядом Максима. Мужчину, который простил. Который остался. Который спас меня.
Жизнь не прощает ошибок. Но иногда даёт шанс их исправить. И если ты его не упустишь — она может стать милосерднее.
