Моя самая мучительная пьеса: мне 33, двое детей, а я живу с мужчиной, для которого я — пустое место.
Этой ночью я провалилась в раздумья, и перед глазами поплыла эта история, как киноплёнка, застрявшая в старом проекторе. Кому-то покажется банальной, но для меня она — трагедия, перемолотая в порошок будней. Меня зовут Варвара Соколова, живу в тихом городке Звенигороде, затерявшемся среди берёз Подмосковья. Мне 33, растут двое детей, и каждое утро я открываю глаза рядом с человеком, для которого я — как выцветший ковёр в прихожей: есть, но не замечают.
Я была единственным ребёнком в семье. Родители не душили меня заботой, но и в строгости не держали. Тихая, как мышь, послушная девочка — в садике, в школе, потом в институте. Скандалов не затевала, жила в своём мирке, где папа с мамой были моими главными звёздами. Любила их так, что даже в университет поступила в родном городе — не смогла представить жизнь без их голосов за стеной.
На первом курсе встретила Артёма. Чувства росли медленно, как грибы после дождя, но вскоре он стал для меня всем. Первая любовь — яркая, как вспышка молнии. Он вытащил меня из раковины, где я пряталась годами. С ним я научилась громко смеяться, глупо шутить, мечтать без оглядки. Даже родители заметили, как я изменилась, и захотели с ним познакомиться. Но я тянула, будто чувствовала: сейчас что-то сломается.
И всё же день пришёл. Родители устроили ему допрос: откуда родом, кем работают родители, какие планы, сколько зарабатывает. Я стояла, как пойманная ворона, сгорая от стыда. Будь я на его месте — давно бы сбежала. Но Артём терпел, улыбался, отвечал. А вот мама с папой — нет. Когда он ушёл, на меня обрушился шквал: «Обычный парень без будущего! С ним ты будешь мыкаться, как последняя нищенка!» Их слова лились, как смола, обжигая и прилипая. Я знала — они ошибаются, но не смогла спорить. Словно камень положили мне на грудь.
На следующий день мы встретились. Лето пекло, а у меня внутри была зима. Я сказала, что нам конец. Он молча посмотрел, развернулся — и растворился. Больше я его не видела. На втором курсе он исчез — друзья шептали, что уехал в Питер. Сердце рвалось на части, но я не умерла. Просто спрятала боль глубоко, как старую купюру в книгу.
Перед дипломом родители нашли мне жениха — Игоря. Я вышла за него, как робот выполняет программу. Свадьба была красивой: мама с папой сияли, а я чувствовала себя куклой на витрине. Теперь мне 33, дети бегают по дому, а я живу с Игорем — человеком, для которого я — как старый телевизор: работает, но смотреть неинтересно. У нас есть деньги, квартира сияет, но это его территория. Он любит напоминать, что я обязана ему поклоняться за эту «роскошь».
Я знаю про его любовниц. Даже не скрывает: тратит на них деньги, приходит под утро, а весь город шепчется. Если бы любила его — сгорела бы от стыда. Но мне всё равно. Я не живу — дышу. Родители видят, но делают вид, что не замечают. Как-то отец пробормотал: «Зря мы тебя с Артёмом развели…» Зря, конечно. Только поздно. Я сама сломала свою судьбу, послушав их.
Иногда спрашиваю себя: куда делась та девчонка, что верила в сказку? Её больше нет. Осталась только тень — мать, жена, призрак. Артём, наверное, давно забыл меня, а мне до сих пор снится его улыбка. Но назад дороги нет. Эта драма теперь со мной навсегда — моя личная тюрьма, в которой нет ни окон, ни дверей.
