**Слишком красивый для счастья**

В районной библиотеке мы с ним и познаткомились — он искал книгу про бокс, а я, как обычно, копалас в классике. Степан будто сошёл с экрана — высокий, с накачанными плечами, тёмные кудри до плеч и глаза, зелёные, как лес после дождя. Я, Лизавета, аж дыхание перевела — такой точно не для меня.

Я не уродина — статная, с русой косой, тихим голосом. Но рядом с ним таяла, как снег на солнце. Когда мы стали встречаться, подружки крутили у виска:

«Да брось ты, Лизка! Такие не оседают. Поразвлекается — и след простынет».

Но мне было хорошо. Он не сыпал комплиментами, не дарил роз, зато водил в парк, целовал так, что земля уходила из-под ног.

В первый раз, когда привёл его домой, мать — Татьяна Игнатьевна — побледнела. После ужина оттащила меня на кухню:

«Ты уверена, что он тебя любит?»

«Конечно, мам! Он мой, я это знаю».

«Лизонька… Красавцы — как чужие квартиры. Все хотят пожить, но никто не остаётся. Ревность — хуже цепного пса».

Я вспыхнула:

«Это из-за отца? Не надо всех под одну гребёнку! Стёпа — другой».

«Погоди. Дайте времени. Настоящее чувство, как хорошее вино, — чем дольше, тем крепче».

Я кивнула, но в душе не верила. Поначалу всё было чудесно, но потом он начал исчезать: то «качалка», то футбол с друзьями. Я — за ним, хоть мне там было тошно. В бассейне он пялился на девиц в бикини, в зале улыбался их намёкам. А я… была как мебель.

Однажды слегла с температурой.

«Ну ты и размазня», — фыркнул он. «Не твой конёк».

Тут я вспомнила мать. Он остыл, я — плакала. Потом он вовсе пропал — ни звонка, ни смс. Словно и не было ничего.

Мать, увидев мои слёзы, рявкнула:

«В парикмахерскую! Потом за ситцем — новое платье сошьём».

Не спорила. Подстриглась, нарядилась, вышла в люди. На сельской дискотеке ко мне подошли. Один — Иван — неказистый, но с тёплыми руками. Через полгода сделал предложение.

«Любишь его?» — спросила мать.

«Он смотрит только на меня. Разве это не счастье?»

Свадьбу сыграли скромную, но душевную. Через год родилась Алёнка, через три — Ванька. А я… наконец-то дышала полной грудью.

Иногда в разговорах всплывал Стёпа. Говорили, бросил жену с ребёнком, промотался по бабам. Я лишь вздыхала:

«У каждого своя доля. Главное — найти того, кто греет, а не обжигает».

А дома меня ждали звонкий смех, крепкие объятия и мама. Та самая, что спасла меня от блестящей пустоты.