Сегодня чуть не разошлись. Но одна фраза прабабушки — и всё изменилось.
Люда несколько дней уговаривала меня съездить к её прабабке Агафье Степановне. Старушке под девяносто, живёт в деревне под Рязанью, каждый визит — будто прощание. А я упирался.
— Да ну её, Людк, — ворчал я, закидывая ноги на стол. — Опять эти бабкины сказки про «семейные тайны». Вздор же!
— Саш, она тогда пообещала! — Люда сжала мне руку. — Сказала: «Приезжайте вместе — открою секрет, как мы с дедом шестьдесят лет прожили». Я хочу, чтобы у нас так же было…
Помолчав, я махнул рукой:
— Ладно. Но только на денёк. И без этих ваших деревенских посиделок.
Агафья Степановна встретила нас, полулёжа на печке. Рядом копошилась её дочь — тётя Глаша, сама уже старуха. Прабабка слабо улыбнулась:
— Приехали…
Люда кинулась её обнимать, а я буркнул: «Здрасьте» — и пристроился на лавке, готовый терпеть нудные разговоры. Но Людка сразу к делу:
— Бабуль, ты же помнишь, обещала рассказать про те особые слова? Которые спасают семью?
Старуха насупилась:
— Какие слова?
— Ну как же! Ты тогда сказала: «Пусть Сашка с тобой приедет — всё открою». Чтобы мы, как вы с дедом, до конца вместе…
Агафья Степановна вздохнула и вдруг строго на меня посмотрела:
— А тебе, парень, это зачем? Вправду хочешь знать?
Я пожал плечами:
— Да мне, честно говоря, всё равно. Мои старики тоже думали, что знают секрет — любовь да уважение. А в итоге — развод.
— Ох, глупый ты, — покачала головой старуха. — Не в любви дело. А в том, чтобы вовремя остановиться. Слова те — не заговор, а напоминание. Нам с Федей батюшка в Никольском их открыл, когда венчал. Сказал тогда:
«Помни: до развода — один шаг».
Я хмыкнул:
— И что, это сработало?
— А то! — она ткнула в меня костлявым пальцем. — Разрушить — проще простого. Одно злое слово, один глупый поступок — и всё, пропало. Мы с Федей, чуть закипит спор, тут же эту фразу друг другу шептали. И сразу легче. Боялись шагнуть в пропасть.
— А как же чувства? — пробормотал я.
— Чувства — что угли в печи: не подкладываешь — остынут. Только вдвоём их бережёшь. Только думая не о себе.
Обратно ехали молча. Уже у подъезда я вдруг обнял Людку и прошептал:
— Бабка-то права… Один шаг — и ничего не вернёшь.
— Понял наконец? — она прижалась ко мне.
— Понял. Вспомнил, как родители ругались. Отец наговорил лишнего — мать в ответ. И пошло-поехало…
Я замолчал, сжимая её плечи.
— Запомним эти слова. И будем повторять.
Люда кивнула. Я вдруг осознал: семья — это не про страсть. Это про выбор. Каждый день. Каждую минуту. Не сделать тот самый шаг…
