В тихом городке под Нижним Новгородом, где улочки помнят шепот старых лип, моя жизнь в сорок лет омрачилась неожиданным визитом свекрови, перевернувшим мой покой. Меня зовут Алевтина, я замужем за Игорем, у нас двое детей — Варя и Денис. Вчера, пока я выбирала продукты в магазине, соседка Татьяна Петровна позвонила и сказала, что под моей дверью стоит какая-то женщина и кричит. Это была моя свекровь, Лидия Семёновна, которая приехала без предупреждения и устроила сцену, обвиняя меня в безответственности. Её поведение выбило меня из колеи, и сейчас я не знаю, что делать.
Семья, ради которой я старалась из кожи вон лезть
Игорь — моя первая любовь со студенческой скамьи. Мы расписались пятнадцать лет назад, вырастили крепкую семью, воспитываем Варю (12 лет) и Дениса (8). Я работаю бухгалтером, Игорь — прораб, и наша жизнь — бег по кругу между работой, детьми и домашними хлопотами. Лидия Семёновна, его мать, живёт в деревне в трёх часах езды. Она всегда была строгой, но я старалась держать удар: звала в гости, отправляла посылки, терпела её замечания. Игорь души не чает в матери, и я не хотела ссор, даже когда её слова резали по живому.
Свекровь приезжала пару раз в год, обычно предупреждая, и я выбивалась в трубу: мыла полы, готовила её любимые пироги. Но её вечное недовольство — «Алевтина, у тебя занавески пыльные», «Дети выглядят как оборванцы» — с каждым разом становилось невыносимее. Я стискивала зубы ради мужа, но вчера она перегнула палку, ворвавшись без звонка и обозвав меня «неряхой».
Сцена, от которой до сих пор трясёт
Вчера я стояла в очереди в «Пятёрочке», когда зазвонил телефон. Соседка, Татьяна Петровна, встревоженно сказала: «Лева, у вас под дверью бабушка орёт, как потерпевшая». Я обомлела: кто бы это мог быть? Татьяна добавила: «Я вышла, а она кричит, что приехала, а дома ни души». Я поняла, что это Лидия Семёновна, и бросилась домой, забыв про продукты. В голове стучало: почему она не позвонила?
Когда я влетела в подъезд, свекровь стояла у двери, пылая от гнева. «Алевтина, это ещё что за беспорядок? Я полдня тряслась в автобусе, а ты где? Хозяйка, небось, по магазинам шляется!» — накинулась она. Я пыталась объяснить, что просто закупалась, что не знала о её визите, но она и ухом не повела. «Вечно ты занята! Детям внимания не уделяешь, дом — как свинарник, Игоря за człowieka не держишь!» — орала она так, что соседи начали выглядывать. У меня руки задрожали: явиться без спроса и орать на меня?
Я впустила её в квартиру, предложила чаю, но она продолжала: «У меня в деревне — чистота, а у тебя? Где ужин? Где внуки?» Варя и Денис были у моей мамы, потому что я планировала вечером доделать отчёт. Я сказала об этом, но свекровь фыркнула: «Своей матери детей отдала, а я, выходит, и не бабушка?» Её слова впились, как заноза, и я не сдержалась: «Лидия Семёновна, вы бы предупредили, я же не экстрасенс!» Она на секунду притихла, но взглянула так, будто я её ударила.
Боль, которая клокочет внутри
Игорь, узнав, попытался замять: «Лева, мама уже в возрасте, не принимай близко к сердцу, она просто соскучилась». Соскучилась? Она примчалась, чтобы выставить меня дурой перед всем подъездом! Я сказала мужу: «Если она позволит себе такое ещё раз, пусть даже не звонит». Он помрачнел: «Лева, это же моя мать, не загоняй меня в угол». Его слова — как удар под дых. Почему я должна глотать обиды, если ни в чём не виновата? Варя и Денис вернулись домой, и я боюсь, что свекровь начнёт к ним придираться.
Лидия Семёновна осталась ночевать, а утром заявила: «Кофе как помои, у нас в огороде трава вкуснее». Я молчу, но внутри всё переворачивается. Моя мама, узнав, сказала: «Дочка, больше не пускай её без звонка». Но как, если Игорь только вздыхает? Я чувствую себя лишней в собственной квартире, где свекровь ведёт себя, как царица бала.
Что же делать?
Не знаю, как быть. Поговорить с Лидией Семёновной? Да она и ухом не поведёт, для неё я вечно всё делаю не так. Попросить Игоря вступиться? Он боится маминого гнева и шепчет: «Потерпи». Поставить условие, чтобы без звонка она не появлялась? Это выльется в войну, и муж обвинит меня в чёрствости. Или молчать, чтобы не раскачивать лодку? Но я устала быть подНо больше всего я боюсь, что однажды не выдержу и скажу ей всё, что думаю, а потом пожалею об этом.
