**«Домашние котлеты и капелька надежды»**
Скрипя сапогами по полу, Варвара тащила из подсобки огромный поднос с селёдкой под шубой. Каждый вечер ей казалось, что за окнами супермаркета на окраине Екатеринбурга жизнь проходит мимо. Точеный распорядок: автобус до дома, потёртый платок в кармане, запахи тушеной капусты и жареных пирожков, въевшиеся в кожу. И одиночество, ставшее привычным, как старый свитер.
— Варь, твой опять тут! — хихикнула Галя, её коллега, толкнув локтем. — Вон, у прилавка, пялится, как кот на сало.
— Да брось ты… — отмахнулась Варвара, но сердце ёкнуло. — Просто заскучал старичок.
— Прикинь, а вдруг судьба? — подмигнула Галя. — Кольца нет, глаза добрые. И смотрит он на тебя, а не на котлеты.
Варвара фыркнула. В её-то сорок пять лет, с талией, пропавшей где-то в девяностых, да ещё и в фартуке кухарки — кому она нужна? Гале — другое дело: двадцать шесть, коса до пояса, смех звонкий. Мужики так и вьются.
А он… Он стоял в очереди, как всегда, терпеливо ждал. Потом заказал у Гали свои любимые зразы и оливье. И вдруг — взглянул прямо на Варю. В его глазах было что-то такое… теплое, одинокое, будто он тоже забыл, каково это — не быть невидимкой.
Прошла неделя. Галя свалилась с гриппом, и Варвара осталась на смене с Марфой Петровной — женщиной с голосом цеха и взглядом, способным заморозить даже борщ.
И вот — он снова здесь. В том же потёртом пальто, немного сгорбленный. Искал кого-то глазами. «Галю, конечно», — подумала Варя. Но Марфа Петровна рявкнула:
— Мужик! Шевелись, за тобой пол-урала стоит!
Варвара быстро подошла:
— Галя болеет… Вернётся через неделю, — прошептала она. А громко добавила: — Как обычно? Зразы, оливье? Или пельмешков возьмёте?
Мужчина удивлённо поднял брови:
— Вы запомнили мой заказ?
— Ну… — она покраснела. — Вы же у нас частый гость.
Он опустил взгляд, потом вдруг посмотрел прямо — робко, но твёрдо:
— Я всегда надеялся, что обслуживать будете вы… А попадаю всё время к той девушке.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — Варя растерялась.
— На бейджике написано. «Варвара». Красивое имя…
Марфа Петровна фыркнула:
— Покупать будете или любоваться?
— Да, да… — Он смутился. — Домашних зраз, пожалуйста. — Потом вдруг добавил: — А может, когда-нибудь попробую и настоящих… Если вы, конечно, не против. После смены… проводить вас? Я рядом живу.
Варвара едва не выронила лоток. Сердце забилось, будто ей снова семнадцать.
— Проводите… если хотите.
— Меня зовут Геннадий. До вечера, Варвара?
Весь день она светилась. Марфа Петровна качала головой:
— Варька, ты чего раскраснелась, как маков цвет? Не вздумай сваливать, мне одной тут не управиться!
— Всё в порядке, Марфушка, — улыбалась Варя, не в силах скрыть дрожь в голосе.
После смены она подкрасила губы, сменила фартук на платье. Геннадий ждал у выхода.
— Может, прогуляемся? Или… в театр сходим?
Они шли по промозглой улице, под ногами хрустел снег. Потом он неуверенно предложил:
— А может… ко мне? Чайку попьём… Согреемся.
— Да что вы… — замялась она. — Мы же только познакомились.
— Как только? — он улыбнулся. — Я уже год в ваш отдел хожу. Смотрю, как вы с людьми… добрая, терпеливая. Я вас давно знаю. Мне кажется… и вы меня тоже.
И Варя не смогла отказаться. В его квартире пахло ванилью и старыми книгами. Он налил ей чаю, поставил на стол вазочку с пряниками. Всё было просто… и так по-домашнему. А за окном замело так, что даже фонари скрылись.
— Варенька, останься… — тихо сказал он. — Я на кухне устроюсь. Не гони в такую погоду. Да и… зачем одной?
Она посмотрела на него… и поняла: она не хочет уходить.
— Останусь, Гена… — прошептала она.
Он постлал на кухне. А она легла на диван. Но к утру проснулись они вместе — потому что одиночество больше не было их приговором.
Когда Галя вернулась и увидела, как Геннадий ждёт Варю у дверей, она только засмеялась:
— Ну ты даёшь! Я на неделю выпала — а ты уже кавалера себе нашла! А я всё нос воротила…
Но в её смехе не было злобы — только лёгкая зависть.
Потому что счастье — оно как первый луч солнца после долгой зимы. Его не спутаешь ни с чем.
