Вот так и говорят: «На таких, как ты, не женятся».
Аня застыла, будто её облили ледяной водой, не в силах оторвать взгляд от Семёна. Его слова били по голове, будто кувалдой, разрушая всё, во что она верила.
— Понимаешь, Ань, — спокойно, даже равнодушно, сказал он, поправляя подушку, — на таких, как ты, не женятся. Есть женщины для утех, для лёгких встреч, для страсти. А есть те, что хранят себя для семьи. Ты, увы, не из их числа.
— Чем я тебя не устроила, Сёма? — голос Ани дрожал. — Я умею готовить, слежу за собой, дом в идеале, в постели тебя всё устраивает. В чём дело?
— В том и дело! — отрезал он. — Ты испорченная, понятно? На таких не женятся. С такими просто проводят время, без намёков на серьёзное. А замуж берут чистую, невинную девушку, для которой ты — первый и единственный. Чтобы могла тебе воду пить и ноги мыть, как положено.
Семён, довольный собой, отвернулся к стене и захрапел. Аня лежала без сна, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли. Ещё неделю назад она сидела с подругами в уютном кафе на набережной Казани, смеялась, мечтала о свадьбе, о детях. И вот теперь её мир трещал по швам.
Ане было тридцать три. Не девочка, но жизнь удалась: солидная должность стоматолога, своя квартира в центре, машина, ухоженный вид. Она знала себе цену и была уверена — время создавать семью. Тем более, мужчина уже был.
Семёну сорок два. Высокий, статный, с благородной проседью. Ни разу не женат, жил отдельно, но рядом с матерью — квартиры в одном доме. Без вредных привычек, с высокой должностью в банке. Настоящая мечта.
Они познакомились у неё в кабинете. Он пришёл на осмотр, а ушёл влюблённым. В тот же вечер ждал у клиники с букетом не банальных роз, а тюльпанов — в январе! Потом ресторан… Так всё и началось.
Аня много работала — в госучреждении и частной клинике, — времени на личную жизнь почти не было. Но с Семёном она чувствовала себя нужной. Правда, шёл уже второй год их отношений, а предложения всё не было. Подруги намекали: пора бы и замуж. Аня начала волноваться. Послушав их, решилась на серьёзный разговор. И получила удар в самое сердце: она — «испорченная», не для брака.
Кто он вообще такой, чтобы так её судить?
На следующий день Аня встретилась с подругами в кафе. Её трясло от злости.
— Представляешь, он заявил, что я испорченная! Что на таких, как я, не женятся! — выпалила она, едва сев за столик.
— Да ты что, Ань?! — ахнула Лена, самая резкая из них. — Ты красавица, умница, квартира, машина, карьера! Да не каждый мужик так упакован!
— А ему подавай «невинную», — горько усмехнулась Аня. — Я, видимо, третий сорт. И что теперь делать — без понятия. Он мне нравится: умный, при деньгах, в постели всё на уровне.
— Гони его к чертям, — отрезала Оля, мать-одиночка после развода. — Запутает тебя, а потом будешь самооценку по кусочкам собирать.
— Приезжайте лучше к нам на дачу, — предложила Лена. — У нас с Васей юбилей — десять лет вместе. Приводи Семёна, пусть посмотрит, что такое нормальная семья.
Аня кивнула. Семён, который редко куда-то с ней выходил, неожиданно согласился. За руль сел он, и Аня, предвкушая отдых, немного успокоилась.
На даче у Лены и Васи было уютно. По двору носились дети — их двое и куча племянников. Пёс Гром, шустрый терьер, носился между гостями, словно заведённый. На мангале шипели шашлыки, пахло дымом и травами.
Застолье затянулось до вечера. Старшие ушли в дом, дети успокоились. За столом остались Лена с Васей, подруги и Семён. ПиЗа столом остались Лена с Васей, подруги и Семён, и когда он снова завёл свою гнилую теорию о «чистых» женщинах, Вася встал, метнул в него салфеткой и сказал: «Да заткнись ты, дурак, пока я тебе челюсть не поправил, как Ане на приёме», и все засмеялись, а Семён, побледнев, понял, что бумеранг его глупости вернулся с такой силой, что теперь уже никто не возьмёт его замуж — ни первый сорт, ни третий.
