**Слезы в тишине: грусть сердца Татьяны**
Татьяна возилась по дому в своём уютном домике на краю села Заря, когда скрипнула калитка. На пороге стояла соседка Валентина, согнувшись под тяжестью двух полных сумок. Лицо её было сумрачным, а в глазах читалась тревога.
— Здравствуй, Танюш, всё хлопочешь? — спросила Валентина, ставя сумки у крыльца.
— А что делать, Валя, пока руки слушаются, детям помогать надо, — улыбнулась Татьяна, вытирая ладони о передник. — Собираю посылки в Москву, стараюсь для них.
— Таня, прости, что сразу с плохой вестью, — вдруг тихо произнесла Валентина.
— Что случилось? — Татьяна замерла, чувствуя, как сердце сжалось от дурного предчувствия.
— Вот, сумки принесла. Не узнаёшь? — Валентина кивнула на поклажу у своих ног.
Татьяна взглянула — и в груди поселился холод. В голове пронеслось осознание.
— Как же так? — едва выдохнула она, цепляясь за край стола.
***
Татьяна жила одна уже пять лет, с тех пор как умер её муж Евгений. Дети — сын Алексей, дочь Светлана и младший Антон — давно разъехались: кто в Питер, кто в Нижний, оставив мать в деревне. Звонили редко, а Татьяна не докучала — боялась быть лишней. Ей шёл девяностые, но выглядела она бодро: крепкая, подтянутая, в неизменной косынке и свежем переднике. Дом её лучился чистотой, а хозяйство славилось на всю округу. Молоко, творог, сметана — даже городские специальные приезжали за её продуктами. Она радовалась: одна столько не съест, а лишний рубль в хозяйстве не помешает.
— Таня, за творогом пришла! — крикнула Валентина, заходя во двор.
— Заходи, только что из погреба достала! — отозвалась Татьяна, вытирая банку.
— Как ты одна управляешься? — качала головой Валентина. — Года-то уже не молодые.
— А что делать, Валюш, — вздохнула Татьяна, но глаза светились. — Проснусь утром, вспомню — корову не подои, грядки не полит, и вдруг силы находятся. Не могу просто так сидеть.
— Продала бы хозяйство, отдохнула, — посоветовала соседка.
— Отдохну на том свете, — махнула рукой Татьяна. — А пока жива — буду работать.
— Дети хоть звонят? — спросила Валентина, присажившись на скамью.
— Светка позвонила на днях, — голос Татьяны дрогнул. — Посылку ей отправила, а она нос воротит. Говорит, зачем, у них в супермаркете всё есть. Да разве магазинное сравнится с домашним?
— Это точно, — кивнула Валентина. — Твои продукты — загляденье. Ладно, Таня, спасибо, побегу. Если что, скажу Марине, чтоб за яйцами зашла, ты просила.
— Пусть забирает, — улыбнулась Татьяна. — Спасибо, что навестила.
Валентина ушла, а Татьяна вернулась к делам. Огород ждал: картошка, свекла, огурцы, зелень — каждый клочок земли был ухожен. Соседи дивились её неугасающей энергии.
— Какой секрет? — смеялась она. — Живу для других. Пока нужна — не сдамся. Детям собрать, соседям помочь — вот и весь рецепт.
И правда, в свои годы она выглядела моложе. Крепкая, с ясными глазами, она была душой села. Вдовам продукты носила, сиротам помогала, старикам деньги подбрасывала. За детей переживала: услышит, что кто-то едет в город — тут же корзины собирает. На праздники слала деньги — пусть внукам подарки купят. Сама в гости не ездила — хозяйство не бросишь, да и дети не звали. Она их не винила, но по ночам, в тишине, слёзы катились сами. Спасал кот Барсик, прибившийся к дому. Рыжий, пушистый, как солнечный зайчик, он грел её старость. По вечерам терся о ноги, мурлыкал, и Татьяна улыбалась, гладя его мягкую шерсть.
— Таня, мой Сергей в столицу собирается! — крикнула Валентина через забор. — Детям что передать?
— Ой, как кстати! — оживилась Татьяна. — Пирожков напекла, сейчас соберу!
— Давай, я подожду, — ответила Валентина.
— Опять Сергей в разъезды? — спросила Татьяна, укладывая гостинцы.
— Картошку везёт на продажу, — пояснила соседка. — Тебе бы, Таня, тоже что-то сбыть. Не дело одной столько таскать.
— Не могу я в городе, — покачала головой Татьяна. — Там шум, суета. А тут воздух, природа. Вот, эту сумку Алексею, эту Антону. Светке не надо — ругалась, говорит, у них всё есть. Спасибо Сергею, помогает.
— Да что ты, мы тебе обязаны, — отмахнулась Валентина. — Ладно, побежала. Из города что привезти?
— Да ничего, — улыбнулась Татьяна. — С Богом.
Проводив соседку, она отнесла корзину овощей в Дом к вдове Людмиле, у которой трое ребятишек. Вздохнула о её тяжёлой доле и вернулась домой. Но к вечеру почувствовала слабость. То ли возраст, то ли хворь — ноги не слушались, в груди давило. Закончив дела, прилегла, но сон не шёл. В тот день нежданно приехал сын Алексей.
— Мам, привет! — крикнул он с порога. — Что же ты сына не встречаешь?
— Лёшенька, родной! — Татьяна с трудом поднялась. — Заходи, чай поставлю.
Преодолевая слабость, она накрыла на стол, достала малиновое варенье, заварила чай.
— Садись, сынок, сейчас яичницу сделаю, как ты любишь.
— Не надо, — отмахнулся Алексей, оглядывая дом. — Бедно как-то у тебя.
— Не здоровится мне, — смущённо сказала Татьяна. — Не знала, что приедешь, а то бы пирогов напекла.
— Да ладно, — буркнул он. — Я проездом, заглянул на минутку. Как будто к соседке за спичками зашёл.
— Лёша! — ахнула Татьяна. — Пока я жива…
— Некогда, — перебил он. — Бывай.
— Хоть чаю попей! — взмолилась она.
— В другой раз, — бросил Алексей и ушёл.
Татьяна прилегла, чувствуя, как слёзы жгут**Раиса обнаружила Татьяну на следующее утро — сидящей в кресле с фотографией детей в руках, ушедшей тихо, как осенний лист, не дождавшись их приезда.**
