Тени прошлого: драма в семье Татьяны
Татьяна, согнувшись под тяжестью сумок с гостинцами, поднялась по скрипучим ступеням старого дома в центре Новосибирска. Дверь квартиры дочери открылась с тихим скрипом, и на пороге показалась Людмила, ее старшая дочь. Увидев мать, нагруженную пакетами, Людмила нахмурила брови.
— Мам, ну зачем ты столько тащила? — воскликнула она, разглядывая уставшее лицо Татьяны. — Мы же это не едим, сама знаешь!
— Решила вас порадовать, — тихо ответила Татьяна, пытаясь улыбнуться. — Это для Насти и Дмитрия.
Они прошли на кухню, где пахло пригоревшим борщом. Людмила швырнула сумки на пол и крикнула вглубь квартиры:
— Настя, иди, бабушка приехала!
Татьяна решила помыть руки и направилась к ванной. Проходя по узкому коридору, она вдруг услышала разговор дочери с внучкой. Они говорили о ней. Сердце Татьяны сжалось, она замерла, прислушиваясь, и слова, долетевшие до нее, обожгли, как кипяток.
* * *
Татьяна сидела на лавочке у подъезда, переводя дух. Сумки, полные картошки, солений и варенья с ее дачи, стояли рядом. Она всегда везла дочери и внучке свое — овощи, грибы, домашние заготовки. Как иначе? В городе они питаются полуфабрикатами, пельменями из магазина, а то и вовсе заказывают еду. Татьяна вздохнула. Дорога была долгой — четыре часа в душной электричке, потом еще на автобусе по забитым улицам Новосибирска. Никто не встретил, хотя она и не ждала. Накануне позвонила Людмиле, предупредила, что приедет. Давно не виделись, сердце рвалось к дочери и внучке.
— Мам, ну зачем столько нести? — снова спросила Людмила, когда они вошли в квартиру. — У нас и так места нет, куда это все складывать?
— Не для себя же везла, — ответила Татьяна, глядя на дочь с теплотой. — Это для Насти и Дмитрия. Сало копченое, огурцы соленые, варенье из черной смородины — Настя его любит.
Людмила тяжело вздохнула, подняв одну из сумок. Взгляд ее скользнул по матери с едва скрываемым раздражением. Татьяна же смотрела на дочь с нежностью, вспоминая, как мечтала о ней. Сперва родился сын, потом Людмила — долгожданная девочка. Сын давно уехал в Москву, к нему не наездишься. А Людмила здесь, в Новосибирске, всего несколько часов пути. Но каждый приезд Татьяны словно вносил в их дом неловкость.
* * *
Людмила родила Настю сразу после школы. Отец ребенка, приезжий инженер, был женат и отказался признавать дочь. Его супруга уговорила Татьяну отдать им младшего сына Людмилы — ребенка, которого та родила еще в юности. Татьяна до сих пор вспоминала того малыша с болью. Он был вылитый дед, копия ее мужа. Как же не хотелось его отдавать! Но Людмила тогда уехала в город, вышла замуж за Дмитрия, родила Настю. А мальчик остался в чужой семье, и сердце Татьяны ныло, когда она о нем думала.
Из комнаты выбежала Настя — светловолосая, с большими серыми глазами. Татьяна, забыв об усталости, потянулась обнять внучку, но та неловко отстранилась.
— Ба, ну что ты, — пробормотала Настя, морщась.
— Как выросла, моя девочка, — улыбнулась Татьяна, смахивая слезу. — Я тебе варежки связала, шарфик теплый. — Она потянулась к сумке, но Настя уже скрылась в своей комнате.
* * *
За столом царило молчание. Людмила поставила перед матерью тарелку с тушеными овощами.
— У нас сегодня только это. Если хочешь, могу гречку сварить, — предложила она без интереса.
Татьяна, проголодавшаяся с дороги, кивнула, но в гостях у дочери всегда чувствовала себя лишней.
— Давай я свои гостинцы достану, посидим душевно, — сказала она, пытаясь разрядить обстановку.
Людмила скривилась, но промолчала. Татьяна съела овощи — без сметаны, без мяса. Хлеб немного утолил голод, но душа оставалась пустой. Гостинцы так и стояли нетронутыми в углу кухни. Может, у них деньги туго, подумала Татьяна. Она украдкой достала кусок сала, нарезала его, положила на хлеб с луком и быстро съела, оглядываясь, будто боялась, что ее застанут.
Вечером пришел Дмитрий, зять. Он кивнул в знак приветствия, но к ужину Татьяну не позвали. Она сидела в комнате Насти, где ей постелили на полу. Внучка, уткнувшись в телефон с наушниками, не обращала на нее внимания. Татьяна почувствовала себя чужой. Так было и в прошлый раз — холодные улыбки, неловкие паузы.
* * *
Утром Людмила с Настей ушли — одна на работу, другая в школу, следом за ними уехал Дмитрий. Татьяна осталась одна. Чтобы не сидеть сложа руки, она приготовила яичницу, перемыла гору посуды и взялась за уборку. Квартира заблестела, но сердце сжималось от одиночества. К вечеру вернулась Людмила и, не глядя на мать, сказала:
— Мам, я купила тебе билет на завтрашнюю электричку. Чтоб не стоять в очереди. Ты же говорила, что ненадолго.
Татьяна опешила. Она собиралась погостить неделю, как обещала мужу.
— Я только приехала, — растерянно пробормотала она. — Но, наверное, ты права. Тесно у вас, а я только мешаю.
Людмила будто вздохнула свободнее. А потом Татьяна услышала, как Настя жалуется матери:
— Бабка ночью ворочалась, вздыхала, мешала спать.
— Потерпи, завтра она уедет, — тихо ответила Людмила.
Слова впились, как нож. Татьяна посмотрела на свои гостинцы — банки с соленьями так и стояли в углу. Варежки и шарфик, которые она связала для Насти, внучка небрежно засунула в шкаф.
— Ба, сейчас такое не носят, — бросила Настя, закатывая глаза.
Татьяна прислонилась к стене, чувствуя, как слезы подступают. Ночью она лежала без сна, боясь пошевелиться, чтобы не потревожитьНа вокзале Татьяна перекрестилась, глядя на удаляющийся поезд, и поняла, что больше никогда не вернётся в этот дом.
