У него была другая, пока мы мечтали о будущем вместе

Он уехал за границу с любовницей, а мы строили планы на семью и детей

Я понимаю, он не стоит моих слёз, но сердце отказывается забывать.

Пишу эти строки, потому что внутри всё пылает — от обиды, от боли, от злости на саму себя за то, что до сих пор люблю человека, который разбил моё сердце в прах. Я не знаю, как разлюбить предателя, который просто вычеркнул меня из своей жизни, будто я была досадной оплошностью, а не частью его судьбы.

Мы с Дмитрием знали друг друга с самого детства. В старших классах начали встречаться, а потом вместе поступили в Московский университет. Жили в съёмной однушке, как настоящая семья. Порой не хватало денег даже на еду, случалось, ложились спать голодными, но нам было достаточно одного — того, что мы вместе. Он держал мою руку в своей, я прижималась к его плечу, и каждый вечер перед сном он шептал: «Люблю тебя». Эти слова согревали меня лучше любого пледа и были дороже всех благ.

После университета решили остаться в Москве. Уже тогда говорили о свадьбе, о детях, мечтали накопить на дом в Подмосковье — с яблонями во дворе, с псом по кличке Барс, с качелями у крыльца. Дмитрий устроился в крупную корпорацию, а я долго искала работу — казалось, никому не нужна. В конце концов взяли в офис с зарплатой втрое меньше его, но я радовалась: теперь и я вносила свой вклад в наш быт. В съёмной квартире появились уютные вещи — пушистый ковёр, шторы с узорами, пара кружек с сердечками. Я строила дом, пусть даже на чужой земле.

Дмитрий быстро рос по карьере, и его начали отправлять в заграничные командировки — то в Берлин, то в Прагу, то в Рим. Возвращался всё более отстранённым, уставшим, но я списывала это на переработки. А потом однажды он заявил, что его переводят в амстердамский офис на год. Я не выдержала, расплакалась — год разлуки казался вечностью. Но Дмитрий лишь холодно вздохнул. Ни объятий, ни тёплых слов, ни обещаний ждать. В ту ночь он впервые не сказал, что любит меня. Тогда я почувствовала — что-то не так, но не хотела верить.

Провожала его молча. Без его слёз, без слов «скучай». Лишь мне было известно, каких усилий стоило не ухватиться за него и не закричать: «Не уезжай!» Через неделю пришло письмо. Сухое, чужое. Благодарил за всё, что было между нами, писал, что давно должен был сказать, но не решался: у него роман с коллегой. И она, между прочим, тоже теперь в Амстердаме. Желал мне счастья и просил не винить его. Всё. Без сожалений. Без объяснений. Без права на ответ.

Я рыдала днями, не ела, не спала, смотрела в стену и не понимала, как из настоящей любви можно вот так просто сбежать. Самое страшное — он даже не нашёл в себе смелости сказать это в лицо. Просто исчез, оставив после себя пустоту и вопросы без ответов. Больно было не только за себя, но и за все наши годы, за общие мечты, за «когда-нибудь», которые теперь рассыпались в прах.

И я знаю — он не стоит моих слёз. Мужчина, который не может по-честному закончить отношения, — не мужчина. Трус. Но сердце не слушает разум. Не знаю, как теперь довериться кому-то снова, как позволить себе любить. Боюсь даже взгляда, даже улыбки. Стала другой — насторожНо я верю, что однажды проснусь и пойму, что больше не вспоминаю его имя.