Моя тёща разрушила нашу семью: она орала, что я украла у неё сына!
Решил наконец высказать всё, что накипело…
Когда я женился на Ларисе, твердо решил избежать вечных конфликтов между зятем и тёщей. Хотел видеть в её матери женщину, подарившую жизнь той, кого люблю больше всех. Мечтал относиться к ней как к родной, ведь моих родителей уже не было в живых.
Но с первого дня тёща встретила меня ледяной неприязнью. Сунув стоптанные тапки, тут же буркнула, что я «недостаточно статный» и не похож на приличного жениха. С этого началась война — грязная, изматывающая, в которую я не рвался, но меня втянули против воли.
Она без конца твердила Ларисе, что я ни на что не годен: то снег во дворе не расчистил, то водку пью «как последний алкаш», а уж мои попытки что-то починить — просто позор по сравнению с её покойным мужем, золотыми руками.
Лариса лишь отмахивалась, говорила, что мать у неё колючая, но безвредная. Но мне эти упрёки впивались в сердце, как ржавые гвозди. В итоге я уговорил жену переехать подальше. Сняли квартиру в Санкт-Петербурге, зажили спокойно, тем более Лариса ждала ребёнка — уже шестой месяц.
И вот однажды тёща вломилась без предупреждения. Едва переступив порог, набросилась на меня с воплями, что я «увёл её дочь». Глаза сверкали, слюна брызгала. Орала, что растила Ларису одна, а я, сопляк, посмел разрушить её жизнь и теперь верчу женой, как мне угодно.
Я пытался объяснить, что дочь её по-прежнему любит, что ссориться не хотим. Но слова тонули в её визге. Хлопнула дверью так, что штукатурка посыпалась, и заявила, что больше не переступит наш порог.
Вечером Лариса вернулась с работы мрачнее ночи. С порога спросила, зачем я оскорбил её мать. Я онемел. Рассказал всё как было, но в её глазах читалось недоверие. Будто моя правда её не интересовала.
С тех пор она ездила к матери одна. Я не рвался, но она даже не предлагала. Возвращалась холодная, чужая. Что-то между нами треснуло.
Договорились назвать сына Дмитрием — имя нам обоим нравилось. Но после родов Лариса вдруг заупрямилась. Требовала назвать Василием — в честь её отца. Я только отходил после бессонных суток в роддоме, а она пришла с этим ультиматумом, потому что тёща настояла на «семейных обычаях». Каких ещё обычаях? Это же просто каприз старухи!
Я отказался. Разразился скандал. Лариса даже не забрала нас из роддома — пришлось звать друга. А через неделю она собрала вещи и ушла к матери. Через два месяца подала на развод.
Тёща словно перенесла нас в совковую драму. Разрушила семью, отнял у меня жену, а у сына — мать. Её упрямство и злоба разбили всё, что мы строили.
Сыну уже год. Благодаря друзьям я выкарабкался из этой ямы. Встал на ноги, нашёл силы жить дальше.
Но до сих пор не пойму: как эта женщина спит спокойно? Как может жить с мыслью, что сделала несчастными столько людей — меня, своего внука и даже дочь, которую якобы так любит? После неё остались только руины, и я до сих пор собираю себя по кусочкам.
