Давно это было…

Я молчал годами. Рассказывать не решался — кому нужны мои беды? У других и без того горе.

Но вот прошло тридцать лет брака, а внутри — пустота, будто выскоблили душу. Хочется крикнуть: «Не так должна жизнь выглядеть!»

Да кто услышит?

Мне пятьдесят восемь. Живу в доме, который домом давно не назовёшь.

Вместе — да врозь. Под одной крышей, а чужие, как соседи в коммуналке. И, видно, уже не поправить.

Женился не по любви — дорого заплатил
В двадцать восемь родители настояли: «Женись на Татьяне». Не любил её. Но тогда казалось — любовь не главное. Важнее семья, порядок, уважение.

Сыграли свадьбу.

Татьяна скоро показала норов. При людях — ласково за руку держит, а дома — «никчёмный», «слабак», «ни на что не годен».

Всё её во мне бесило — как ем, как говорю, как дышу.

Но я терпел.

Ради детей терпел. Чтоб семью не рушить. Думал — со временем полегчает.

А стало только хуже.

Жили, как чужие — но чужие хоть не унижают
Когда сыновья выросли и разъехались, Татьяна и вовсе перестала стесняться.

Я пристроил к дому комнату и перебрался туда.

Совместных ужинов не стало. Холодильник — общий, да еда — её. В контейнеры прятала, подписывала, чтоб моя рука не дрогнула взять лишний кусок.

Ел один, спал один, жил один.

А знакомые всё твердили:

«Какая у вас крепкая семья!»

Так и рвалось рассмеяться им в глаза.

Каждый день — битва за право дышать
Когда Татьяна не на работе, дом — словно поле брани.

Кричит, упрекает, всё мне припоминает:

«Тряпка!»
«Никчемный!»
«Всю жизнь прозябал!»

Я молчал. Думал — перетерпится.

Но нет.

Она будто искала поводы для новых унижений.

Как-то услышал, как подруге говорит:

«Да он и не мужик вовсе. Так, придаток к дому».

Тут что-то во мне надломилось.

Живу с человеком, для которого я — пустое место.

А уйти некуда. Столько лет работал, дом строил, детей растил… Теперь и крыша над головой — милость, за которую надо платить покорностью.

Зачем я ещё здесь?
Мог бы уйти.

Но куда?

Дети свои семьи завели. Приезжают редко, а если и наведываются — делают вид, что всё как надо.

Им спокойнее так думать.

А мне уже всё равно.

Просто жду.

Жду, когда этот ад кончится.

Жду, когда сил злиться не останется.

Жду, чтоб хоть в старости рядом был кто-то, кто не смотрит с ненавистью.

Не знаю, зачем пишу.

Разве что предостеречь молодых:

Не женитесь без любви.

Не живите там, где вас топчут.

Не терпите ради детей — они всё равно уйдут.

Я молился, чтоб сыновья были счастливее меня.

Если мой рассказ хоть кого-то убережёт от моих ошибок — значит, не зря страдал.