Бывший муж оставил меня с ребёнком и долгами. Я выбралась — но его мать требует, чтобы мы воссоединились ради сына.
Нахальству свекрови, кажется, нет предела. Три года ни звонка, ни слова, ни намёка на участие. А теперь вдруг решила, что я обязана простить её ненаглядного сыночка и начать всё сначала. Уговорить, что «мальчику нужен отец». Устроить спектакль примирения. А где она была, когда я, с плачущим младенцем на руках, считала копейки и гасила долги, которые оставил мне её «золотой» мальчик?
Мне едва исполнилось двадцать, когда я вышла замуж за Сергея. Красивый, обаятельный, с горящими глазами — я верила каждому его слову. Он умел говорить красиво: о будущем, о бизнесе, об успехе, о доме с резными наличниками. Но по факту — работал через раз, чаще лежал на диване и мечтал о «грандиозном проекте», который вот-вот запустит. Годы текли, денег не прибавлялось, а долги росли как снежный ком.
Чтобы прокормить семью, я брала подработки, влезала в кредиты, просила помощи у родителей. Мы ютились в съёмной однушке, и каждый месяц я стискивала зубы, чтобы наскрести на аренду. Ипотеку он отвергал — «зачем добровольно в кабалу, вот скоро дело пойдёт». Но дело так и осталось в его мечтах.
Свекровь умилялась: «Серёжа — гениальный мечтатель!» Говорила, что мне повезло: «Мужчина с амбициями — редкость, а ты его загружаешь бытом». А когда я просила его найти хоть какую-то работу, слышала: «Ты мешаешь мне расти. Ты не веришь в меня. Я задыхаюсь с тобой».
В конце концов он собрал вещи и ушёл. Оставив мне сына, долги и пустую карточку. Я не удерживала. Хотела только одного — выжить. Вернулась к родителям, переехала в их брежневку, затянула пояс и начала с нуля.
Первые полгода боялась выйти на улицу — стыдилась жалости, стыдилась чужого взгляда. Но мать с отцом держали меня на плаву. Мы расплачивались по счетам, я брала любую работу, отказывала себе во всём. И понемногу, рубль за рублём, закрыла долги. Потом взяла ипотеку и купила свою маленькую, но тёплую квартирку.
Теперь моему Сашке шесть. Он ходит в садик, у него есть друзья, любимые машинки, тёплая кровать и бабушка, которая всегда рядом. Я работаю, плачу по кредиту, живём скромно, но без тревог. Мы — семья. Мы выстояли.
И вдруг — как снег на голову — звонок. Незнакомый номер, знакомый голос. Свекровь.
— Так соскучилась, можно приеду, привезу Сашеньке пирожков? Всё-таки внук… — заверещала она слащаво, будто не было трёх лет молчания.
Я согласилась. Из вежливости. Она пришла с пакетом мандаринов и обещанным пирогом. Посидела с ребёнком минут десять — и понеслось. Твердила, что Саше нужен отец. Что Сергей страдает, но гордость не позволяет вернуться. Что я должна сделать шаг первой — ради сына. Что «мальчик скучает, просто ещё не осознаёт».
Я слушала и едва верила ушам. Я помню, как он уходил. Помню, как писала ему — а в ответ тишина. Знаю, что он не платил алименты и даже не спросил, как живёт его ребёнок. А теперь я должна «простить»?
Я узнала правду через знакомых. Сергей снова живёт у мамы. Его бросила очередная пассия, и он вернулся в свою комнату в хрущёвке. Без работы, без целей, только водка и нытьё. Вот и всё «страдание». А мать теперь хочет сбагрить его обратно мне. Чужой груз — под маской «заботливого отца».
Я посмотрела ей в глаза и сказала:
— Саша растёт в любви. У него есть дом, покой и уверенность. А я больше не та девчонка, которой можно запудрить мозги. Не позволю снова разрушить нашу жизнь. Хотите видеть внука? Приходите. Но Сергей — закрытая книга.
Она ушла, надувшись. Но продолжает слать сообщения. Давит. Умоляет. Говорит, что «надо быть выше». А я прощаю — но не забываю. И не впускаю в жизнь тех, кто однажды уже ушёл.
