Бывший муж оставил меня с ребёнком и кучей долгов. Я выкарабкалась — но теперь его мать требует, чтобы мы воссоединились ради сына.
Нахальству некоторых людей, кажется, нет предела. Особенно — бывшей свекрови. Три года она не подавала признаков жизни: ни звонка, ни сообщения, ни поздравления на Новый год. И вдруг — озарение! Я должна «простить» её ненаглядного сыночка и вернуться в этот ад. Уговаривает меня: «Ребёнку нужен отец». Разыгрывает спектакль примирения. А где вы были, когда я сидела в потрёпанной хрущёвке с рыдающим малышом на руках и расплачивалась по кредитам, которые ваш золотой мальчик мне «одарял»?
Мне едва исполнилось двадцать, когда я вышла замуж за Славу. Красивый, обаятельный, умел вдохновлять — я верила каждому его слову, как загипнотизированная. Он говорил о процветании, о своём деле, о доме с резными ставнями. А на деле — работал через раз, валялся на диване и «разрабатывал проекты», которые так и остались набросками на салфетках. Годы текли, а денег и перспектив не прибавлялось.
Чтобы прокормить семью, я вкалывала на двух работах, брала займы, клянчила у родителей. Мы ютились в съёмной однушке, и каждый месяц я тряслась, собирая деньги на аренду. Взять ипотеку он отказывался: «Рабство какое-то, вот бизнес раскручу — тогда и купим». Но бизнес так и не сдвинулся с мёртвой точки.
Свекровь умилялась: «Славушка — неординарная личность!» Говорила, что мне крупно повезло: «Мужик с головой — редкость, а ты его заедаешь бытом». А когда я просила его найти хоть какую-то работу, слышала в ответ: «Ты меня топишь. Ты не веришь в меня. С тобой я деградирую».
В конце концов он собрал рюкзак и исчез. Оставив мне сына, долги и пустую карточку. Я не цеплялась. Хотела только одного — выжить. Вернулась к родителям, въехала в их ветхую «панельку», затянула потуже ремень и начала заново.
Первые месяцы я боялась выходить во двор. Стыдилась взглядов, жалости. Но родители стали моей опорой. Мы гасили долги копейка за копейкой. Я брала подработки, экономила на всём. И постепенно — выбралась. Оформила ипотеку, купила крошечную, но свою квартиру.
Теперь моему сыну шесть. Он ходит в сад, у него есть друзья, плюшевый медведь и бабушка, которая всегда рядом. Я работаю, плачу по кредитам, живём скромно, но без тревоги. Мы — семья. Мы выстояли.
И вдруг — звонок. Незнакомый номер, голос, от которого похолодело внутри. Свекровь.
— Соскучилась, можно в гости? Привезу Алёшеньке ватрушек… — слащаво проговорила она, будто не было этих трёх лет пустоты.
Я разрешила. Из вежливости. Она притащила пакет яблок и те самые ватрушки. Посидела с Алёшей пять минут — и началось. «Мальчику нужен отец. Слава страдает, но гордость не позволяет вернуться. Ты должна сделать шаг навстречу. Алёша скучает, просто ещё не осознаёт».
Я слушала и не верила своим ушам. Я помню, как он уходил. Помню свои письма, на которые отвечало лишь молчание. Знаю, что он не платил алименты и даже не знает, в какой сад ходит его сын. А теперь я должна «простить»?
Я порылась в соцсетях. Оказалось, Слава снова живёт с мамой. Его бросила очередная подружка, и он вернулся в свою комнату с потрёпанными постерами на стенах. Ни работы, ни планов, только пиво и нытьё. Вот и всё его «страдание». А мать теперь хочет сбросить его на меня — под соусом «восстановления семьи».
Я посмотрела ей прямо в глаза и сказала:
— Алёша растёт в тепле и заботе. У него есть дом и спокойствие. А я уже не та глупая девчонка, которой можно вешать лапшу на уши. Не позволю снова разрушить нашу жизнь. Хотите видеть внука? Приходите. Но Слава для нас — пролитая вода.
Она ушла, надув губы. Но пишет до сих пор. Давит. Умоляет. Твердит: «Умей прощать». А я прощаю. Но не забываю. И не впускаю обратно тех, кто однажды выбрал дверь.
