Вдовец
Прохора Лихачёва хоронила вся деревня. Рано ушла в мир иной его Марфа чахотка скосила. Остался мужик в рассвете лет один, с двумя сыновьями: старшему Гришке двадцать, младшему Витьке тринадцать. Свалилось на него всё разом. Сперва вроде держался горе ведь невиданное, жили с Марфой душа в душу, не ругались, хозяйка была золотые руки, сердце полная чаша.
Прохор водку не пил, в отличие от прочих деревенских, а теперь и подавно. Всё хозяйство на нём. Гришка собрался в армию, поехал на медкомиссию, да врачи нашли у него сколиоз комиссовали. Расстроился парень, но махнул рукой:
«Может, оно и к лучшему моей Катюше не придётся три года меня ждать. Вот чуть обустроюсь и под венец».
Выучился Гришка на сварщика, уже собрался Кате кольцо покупать девушка хоть куда, бойкая да ладная. Да беда пришла. Чинили с отцом крышу, да дождь хлынул. Поскользнулся Гришка и хлопнулся спиной оземь. Встать не смог.
Прохор вызвал «скорую», увезли сына в райцентр.
«Что теперь будет? думал отец. Хоть бы обошлось. Вон парень в самом соку, жизнь только начинается, а тут»
Прошло время. Гришку выписали, но ходил он на костылях. Всё ждал, что Катя придёт, на калитку поглядывал нет её. А тут его друг Степан пришёл и рассказал, что мать Катерины по всей деревне трубят:
«Не бывать свадьбе! Гришка теперь калека не позволю дочери за такого замуж идти. Не хватало ей всю жизнь инвалида на шее таскать!»
Катя уговаривала:
«Мама, может, он ещё поправится?»
«Давно бы встал, если б мог, отрезала мать. И нечего тебе у них делать. Ты у нас красавица другой найдётся»
Гришке эти слова как ножом по сердцу. Обиделся и на Катю:
«Передай ей пусть не приходит. Раз так легко сдалась и не надо».
Катя, гордая, тоже нос воротила.
Встал Гришка на ноги, костыли отбросил, но лицо почернело, будто тень на него легла. Прохор и сам не свой жалко сына, да и Витьку поднимать надо.
Рядом с Лихачёвыми жила Настасья. Родители её два года назад погибли ехали с ярмарки на мотоцикле, да в грозу под фуру попали. Вот и осталась Настя одна. На вид хрупкая, будто подросток, а на самом деле уже под тридцать. Работала в сельмаге.
Соседка её, тётка Дарья, подруга покойной матери, опекала девушку:
«Настенька, тебе бы в город податься замуж бы вышла. Тебе и тридцати не дашь вся в мать, красавица. А тут парней-то раз-два и обчёлся все в город рвутся».
«Не хочу я в город, тёть Даря. Шумно там, суетно. Я деревенская».
«Да пора тебе замуж-то! Годы идут, ребёночков рожать надо».
«Да за кого? смеялась Настя. Может, какой командировочный заглянет»
Но тётка Дарья уже задумала своё.
«Прохор мне как родной с его матерью Агафьей дружила. Хороший мужик, работящий. И Гришка хоть и хромает теперь, да парень что надо. А что, если Настю с ним свести?»
Пришла как-то Дарья к Насте, поговорили и довольная отправилась к Лихачёвым.
«Здорово, Прохор! Дело у меня к тебе да к Гришке».
«Заходи, тёть Даря, не ждали».
«Слушай, Проша. Гришка-то у тебя парень хоть куда. Жаль мне его горя хлебнул. Может, жизнь ему переменить? Моя Настенька девка работящая, хоть и постарше Гришки, да выглядит хоть сейчас замуж. Живёт одна, скромница. Чем не пара?»
Прохор в окно постучал вышел Гришка, высокий, плечистый, чуть прихрамывая.
Долго говорили. Ушла Дарья, потирая руки вышло по-её.
Вскоре Настя переехала к Лихачёвым. Быстро освоилась будто всегда тут жила. Особенно к Витьке привязалась мальчишке материнской ласки не хватало. Уроки вместе делали, сочинения писали, из магазина гостинцы носила. А как готовила!
«Насть, блинчиков хочу со сметанкой!» клянчил Витька.
«Да ты сам уже как блинчик щёки отъел», смеялся Прохор.
«У вас, свекор, порода такая богатырская. Вам и кушать надо соответственно», отвечала Настя.
Слово «свекор» резало Прохора ухо. Какие-то мысли лезли в голову гнал их прочь. Стыдно. Но как же хотелось слышать её голос, видеть улыбку
А Гришка с Настей жили тихо. Любви меж ними не было поженились по расчёту. Но надеялись стерпится-слюбится. Да и тётка Дарья так говорила.
Прохор видел сын ожил, улыбаться стал. Хозяйством занялся то забор поправит, то сарай новый сколотит. Но замечал отец вечерами Гришка куда-то пропадает.
«Жена под боком, а он шляется»
Настя в эти вечера хмурилась, в свою горницу уходила. Не выдержал Прохор, остановил её:
«Настенька, что у вас с Гришкой? Чужие будто».
«Да нет, всё нормально», буркнула та и убежала.
На следующий вечер Прохор поговорил с сыном напрямки. Гришка не стал юлить:
«Батю, не сложилось у нас с Настей. Не любим мы друг друга. А я я с Катей встречаюсь. Она меня ждала всё это время. Люблю её. Что делать-то?»
Сердце у Прохора ёкнуло то ли радость, то ли страх.
«Так вот куда сын бегает А Настя молчит. Может, и мне Седина в бороду»
В следующий раз, когда Гришка ушёл, а Витька заснул, Прохор не выдержал:
«Настюш, я всё знаю. Не вини себя. Любовь она не спрашивает. Я я тебя люблю. Давно».
Настя прикрыла ему рот ладонью:
«Я тоже Боялась признаться»
Два часа шёпотом говорили. Наутро всё решили. Гришка с Настей быстро развелись. Он женился на Кате, а Прохор
