Танечка, вот увидишь, эта добропорядочная старуха опять нас к себе призывает! – Сергей, с раздражением барабанил по рулю, словно колесо не подвело. – Ты, как всегда, позабудешь, что она кормила нас капустой раз в десять лет!
– Сергей, не оскорбляй бабушку! – Татьяна, вытянув шею в окно, мимо проносились таёжные пути, – Мария Петровна – это последнее звено рода Крыловых. Она поэтапно умирает от одиночества, как старый самовар из-за солонки.
– Ну и пусть! – отмахнулся Сергей, – Я же не волхв, мне не при первой встрече нести дары от бабушканутой. Ты видел, как она меня зовёт? «Серёженький, принеси воды из колодца!» – и это после четырёх лет поклонений.
Татьяна молчала, глядя, как в проселке дорога превращается в песчаную дорожку, ведущую к деревушке, где дом Марии Петровны стоял как золотой крестище в зелени. Несмотря на запущенный вид, сад поражал: редиска толстела в грядках, а яблони, невзирая на пожитые годы, обещали кормить.
– Пожалуй, сегодня у неё будет день спокойствия, – пробормотал Сергей, заглушая двигатель.
– Не уверен, – улыбнулась Татьяна, – Однажды она спрятала мой флакон духов под полом стола. С ума сойти! И чем разницы между ванилью и дубовой доской, не спрашивай.
С усмешкой Мария Петровна вышла на порог, хватаясь за трость, украшенную оставшейся от покана древесной корой. На ней не было ни капли цвета, лишь халат, контролируемый время: синий, и вечно закреплённый узлом на талии.
– Приехали, моя бригада! – её голос звенел, как колокольчики, – Я даже пироги испекла, как всегда, с капустой и с подружкой из соседнего дачного общества, овощной плантации!
– Ах, как замечательно! – Татьяна, несомая вместо подарков сумку с инструментами, – Мы планировали ремонт в домике.
– Нет-нет, деточка, я всё путина сбегала, – Мария Петровна закатила глаза, – Думаете, я бабушка на пенсии – я ещё дядьку починю из Ленинского периметра, да и в доме сама в туфельках мелькала. Но если думаешь мне помощь при первой встрече, – это даже не смешно!
Сначала всё шло как обычно: чай, сдобные булочки, родные воспоминания. Но Мария Петровна, как всегда, не давала уйти от тем, что опирались на её бабушечье одиночество. Дошло до Виктора – её сына, жившего в столице, как в волшебной стране, где зубы на год.
– Не знаю, – Сергей, держа в руках развёрнутую замазку для крыши, – Мне кажется, Виктор больше любит дачу, чем мать.
– Это иронично, учитывая, что он писал, «дорогая мама, привет и уважуха, с Советской доставкой», – вздохнула Татьяна, – И оставил матушку на двадцать лет в одиночестве.
После чая Мария Петровна, как старый писатель, достала альбом. Таня, осмотрев свои руки, запачканные глиной, с тоской поняла, что сегодня снова будет история двух сыновей. Но сегодня, между сценами истории, Мария Петровна впервые признала: «Мне жаль, что я любила Семёна больше, чем Виктора. Кажется, я даже не видела, как он рос в моем сердце».
Сергей, вернувшись с крыши, услышал признание и замер. В доме, где постоянно было ворчание и ссоры, явился на редкость домогающийся момент – Мария Петровна прижала Таню к себе и сказала: «Все, что я имею, – это вы. И боюсь, что в мои годы слишком легко уйти в мир, где меня никто не поднимет».
Домой они уехали с гостинцами, вынесенными, как из сада: банки, соленья, и обещание приехать на следующей неделе. Но Сергей отметил: «Она была сегодня странной… почти душевной, с той бабушечьей любовью, что обычно прячет за шинелей».
А в письме, адресованном Виктору, Мария Петровна написала: «Я не думала, что ты сможешь простить, но учитывая, что ты архитектор, я надеюсь, что разберёшь, почему я так долго молчала…»
После недели размышлений Татьяна набрала номер Виктора. Его тон был ледяным, но когда она сказала, что бабушка умерла, в трубке повисло молчание, затем: «Передайте, что я обязан был».
В день похорон, Виктор не пришёл. Но через неделю он передумал. В доме Марии Петровны, на обеденном столе, лежала его дочь, и внука назвала Иваном, как дедушка.
– Хорошо, что она смогла объединить семью, – сказал Сергей, смотря на сад, где уже приживаются яблони. Татьяна, пощупав живот под юбкой, улыбнулась: – Значит, любовь живёт. Даже если она прячется в капустных пирогах.
