Она уехала в деревню. И стала счастливой
Алёна бросила собирать вещи. Руки дрожали, слезы наворачивались на глаза. Всю жизнь была с мужем, а он ушёл к какой-то симпатичной соседке из нового дома. Такой, с кудряшками, улыбчивой, совсем не похожей на ее, уставшую после смены в больнице и бесконечных забот.
Дети давно выросли. Сын устроился в Москве, звонит редко. Дочь уехала к мужу в Ленинградскую область, оставив маму с четырехкомнатной квартирой, которая в одночасье превратилась в пустую будку.
Алёна сбрасывала в чемодан всё подряд. Главное — уйти, спрятаться, чтоб никто не видел горя.
Телефон запищал. Светына фамилия мелькнула на экране.
— Алё, — проворчала Алёна.
— Леночка, погоди! — обрадовалась подруга. — Ты где? Как себя чувствуешь?
— Да так, в сборах, — выдавила она.
— Возвращаешься в Горячий Ключ? У тебя же дача у Новопокровки! Мама тебе рассказывала, как там вкусные огурцы росли. Может, туда? Погода там как в раю.
Алёна ахнула. Точно! Бабушкин дом в деревне. Просторная изба, печка, сад с яблонями. Муж раньше хмурился: «В деревне — не турбаза, скукотища». Теперь он ездит туда на выходные, кормит кур и смеётся.
— Свет, ты гений! — заквакала она. — Сразу туда!
— А ты-то не забыла, как там? Есть еда?
— Помню! Там же магазинчик в двадцати минутах ходьбы. А пока — салями и хлеб из мешка…
До вечера Алёна сидела в поезде. Деревня встретила её запахом мокрой земли и перезрелой смородины. Дом выглядел как ожидать: крыльцо с пятью ступенями, забор с трещинками, сад вдали.
Калитка скрипнула. Из-за кустов вынырнула старушка в платке.
— А Юляна? — хрипло спросила женщина. — От бабки моей ника не ведаю.
— Я Лена. Принесли завещание, — соврала она.
— Ишь, городская барышня! — усмехнулась старушка. — Домик-то мёртвый. Если не засыпать, то вонь будет.
Алёна захлопнула сумку и пошла к двери. Печка, стол, пара кроватей. Пыль повеяла с полотенца. Она закатила глаза: «Ещё и уборка!»
Адаптация началась с уборки. Соседка Прасковья притащила тряпки, веник и бидон с молоком.
— Вот, пожги! — брякнула она. — В городе-то, небось, вся в шиках? А тут — работай!
Они чистили всё: от потолка до пола. К вечеру Алёна мылась в бане, пока Прасковья выла:
— Надо бы бревно в печку заложить! А то ночью сыру напомнит…
Соседушки разговорились. Жилище починили, окно заглиняли, огород привели в порядок. Алёна наловчилась чистить картошку, засолить огурцы. Всё стало как-то по-другому: лёгко, интересно.
Однажды пришла Татьяна — библиотекарша из деревни. Предложила учителем в школу. Алёна скептически фыркнула:
— Ни бум-то какого! — но согласилась.
Перед классом стояла, дрожа. Весёлые глаза мальчишек смотрели с подозрением. Но вот первый вопрос: «Сколько получится, если Киря съел три яблока, а Ваня — в два раза больше?» — и её сердце забилось новой, неизвестной передачей.
Учебник превратился в жизнь. Соседи стали друзьями. Только Иван Петрович — свояк из сельхоза — вызывал трепет.
— Анька, — говорил он однажды, — посади свёклу в этом году. Погода обещает бить рекорды!
Алёнка улыбалась, думая про него: «Будто из сказки — здоровый, бородатый, добрый…»
Зима пришла, как всегда: снег, морозы и счастье. Лёгкие шатры на сеновале, поедания блинов у печки. Иван Петрович топил печь, чай кипел.
— Выйди за меня, — сказал он однажды. — Пусть даже от некоторых шарахаешься…
Алёна растерялась. Но вроде ответила: «Хорошо».
И вот они были уже супругами, с двумя детьми, огородом и домом, который наполнился смехом и песнями.
А остались ли какие-то сожаления? Только один — о том, что не уехала раньше.
