**Дневник. Запись от 12 октября.**
Звонила бывшая свекровь.
— Алло! Галина Дмитриевна?! Это я, Надежда Васильевна! Ну как же, не узнаёте? Бывшая… — голос в трубке дрогнул, затем продолжил твёрже. — Мать Дмитрия! Срочно надо поговорить!
Галя едва не уронила телефон. Сердце заколотилось, в голове тут же пронеслось: «Что теперь?» Последний раз они общались три года назад, на суде по разводу. Тогда Надежда Васильевна кричала, что Галя сломала судьбу её сына.
— Что… случилось? — прошептала она, опускаясь на табуретку у прихожей.
— Вот что! — свекровь задыхалась от возмущения. — Ваш бывший женится! Слышите? На какую-то кисулю! Ей двадцать пять, а ему — сорок шесть! Позорище!
Галя молча переваривала новость. Дима женится. Ну и что? Они же развелись — каждый волен. Но почему звонок ей?
— Надежда Васильевна, а я тут при чём? Мы с Димой давно…
— При том! — перебила та. — Эта дрянь его окрутила! Продаёт трёшку в Чертаново, где мы с покойным мужем тридцать лет жили! Говорит, возьмут двушку, а на разницу — Мальдивы! Представляете, Галина Дмитриевна? Раньше на «Аэрофлотские» скидки вонял, а теперь — Мальдивы!
Галя фыркнула. Да, её Дима считал путешествия блажью. «Лучше в банку под матрас», — любил говорить.
— И что вы хотите от меня?
— Поговорите с ним! — голос свекрови стал умоляющим. — Он вас хоть как-то слушал! Может, одумается? В его годы — с ума сойти!
Галя провела рукой по лицу.
— Мы разведены. Его выбор — не моё дело.
— Галина Дмитриевна! — в трубке всхлипнули. — Я же не как к бывшей, а как к доброму человеку! Ну какая любовь в сорок шесть? Деньги его интересуют, только деньги!
Галя встала, подошла к окну. За стёклами — осенняя морось, как в тот день, когда она уходила от Димы.
— А может, он счастлив? — тихо спросила она.
— Счастлив! — фыркнула Надежда Васильевна. — Вам бы видеть, как она на него смотрит — как ворона на кусок! И ноет: «Димочка, хочу кольцо! Димочка, свози на Бали!» А он — тает!
Галя стиснула трубку. Было обидно: для неё он скупился на цветы даже в ДР, а теперь…
— Знаете что? Не вмешаюсь. Его жизнь.
— Но ведь Аня! — голос свекрови дрогнул. — Ваша дочь! Она ж его как отца любила! А теперь эта… младше её на четыре года!
Галя замерла. Аня. Её девятнадцатилетняя кровиночка, которую Дима удочерил. До сих пор спрашивает: «Мам, а почему вы с папой Димой…?»
— Аня взрослая. Разберётся.
— А внуки?! У этой будут дети! И он Аню забудет! А ведь ей в МГИМО платит!
Правда. Дима помогал, хотя по закону не обязан. Говорил: «Она мне как родная».
— Даже если поговорю, что изменится? Мы же не зря развелись.
— А почему развелись-то? — вдруг спросила Надежда Васильевна. — Жили тихо, не пил, не бил. Чего не хватало?
Галя закрыла глаза. Как объяснить, что она задыхалась в этой тихости? Что чувствовала себя как холодильник — нужная, но не замечаемая?
— Не было любви, — выдохнула она.
— В сорок три о любви! — свекровь фыркнула. — И к чему привело? Сын с ума сошёл!
Галя вздохнула. Что сказать Диме? «Не женись, потому что мама против»? Смешно.
— Ладно. Подумаю.
— Правда?! — свекровь просветлела. — Ой, Галина Дмитриевна, вы ведь умница! Может, вспомнит, какая вы жена были!
Жена. Да, была «удобной». Не спорила, не требовала. А теперь он дарит кольца кому-то…
Вечером звонит Аня:
— Мам! Правда, папа Дима женится?
— Откуда знаешь?
— Надежда Васильевна рыдала в трубку! Ну и что? — в голосе дочки — любопытство, а не грусть. — Она красивая?
— Не видела.
— Ты не злишься?
Галя задумалась. Злится? Нет. Болит? Да, но не от ревности… От осознания: «Мог, но не для меня».
— Каждый имеет право на счастье, — сказала она твёрдо.
— Точно! — Аня рассмеялась. — Хочу с ней познакомиться! Интересно, что за волшебница!
После этого Галя набрала Диму.
— Дима, это я.
Пауза.
— Галя? Всё в порядке?
— Да. Аня в порядке. Я… слышала про твою невесту.
— Мама настучала? — он вздохнул.
— Она переживает.
— Галя, знаю, звучит как бред. Но я… счастлив. Впервые за долго.
Его голос стал тёплым, каким она не слышала даже в медовый месяц.
— Я рада, — сказала Галя искренне.
— Спасибо. Это важно. Боялся, что будешь против.
— Дима, — она улыбнулась. — Ты же не предатель. Мы просто разошлись.
— Галя, — он замялся. — Аня… Для неё ничего не изменится. Я всегда буду её отцом.
— Знаю. Ты хороший папа.
— А Лера… Лера хочет с ней познакомиться. Она не ревнивая.
Лера. Молодо звучит.
— Думаю, Аня тоже не против.
Когда Галя положила трубку, стало легче. Он счастлив. И в его голосе — та самая жизнь, которой ей не хватало.
Надежда Васильевна перезвонила ночью:
— Ну что, поговорили?
— Да.
— И? Передумал?
— Он счастлив, — тихо сказала Галя. — Разве не это главное?
— Какое счастье?! Это дурман! Одумается — будет поздно!
— А может, и нет. Может, они — на всю жизнь.
— Ты… на его стороне?
— Я за всех. Чтобы всем было хорошо.
Долгая тишина.
— Может, ты права, — наконец прошептала свекровь. — Просто… страшно, что он уйдёт совсем.
— Не уйдёт. Вы — его мама. Это навсегда.
После разговора Галя смотрела в окно. Дождь кончился, светила луна. Дима нашёл любовь. Аня — взрослая. СвекровьГаля закрыла дневник, твёрдо решив, что завтра наденет то самое красное платье и наконец согласится на чашку кофе с коллегой из бухгалтерии, который уже полгода за ней тихо ухаживает.
