12 апреля
Сегодня произошло что-то, от чего до сих пор дрожит сердце. Казалось бы, обычный вечер — проверяла тетрадки, варила борщ, ждала Диану из школы. А закончилось всё так, что до сих пор не верю.
«Мама, хватит! — крикнула Диана, швыряя рюкзак в угол. — Надоело! Вечные нотации: уроки, уборка, посуда! Я жить хочу, а не как твоя Золушка!»
«Какие нотации? — вскочила я со старого дивана, где раскладывала детские поделки. — Я просто напомнила про алгебру! Вместо того чтобы в TikTok сидеть!»
«Вот именно! Как заезженная пластинка! Мне уже шестнадцать, если забыла!»
Голос предательски дрожал, когда я ответила: «Именно потому, что шестнадцать, должна головой думать!»
Дочь демонстративно уткнулась в телефон. Я видела, как её пальцы мелькают по экрану — наверное, пишет Маринке или той рыжей Сашке из параллельного класса.
«Диана! Я с тобой говорю!»
«А я не хочу!» — не поднимая глаз, буркнула она. — У Лизки мать вообще не лезет в жизнь! А ты как надзиратель!»
Комок встал в горле. Неужели правда я стала для неё тюремщиком?
«Дианка, давай без крика, — попробовала смягчить тон. — Я же не из вредности…»
«Да отстань! — она резко подняла голову. — Тётя Катя говорит, подростки должны самостоятельно принимать решения!»
При упоминании сестры пальцы сами сжались в кулаки. Катя — успешный менеджер из Москвы, с коттеджем в Барвихе, но без мужа и детей. Удобно учить материнству, когда ответственности ноль.
«Тётя Катя много чего говорит, — осторожно начала я. — Но воспитываю тебя я.»
«И плохо воспитываешь! — выпалила Диана. — У неё я была бы счастливее!»
Словно оплеуху получила. Повернулась к окну — нельзя, чтобы увидела слёзы.
«Если так считаешь — съезди к ней. Поживи.»
«Правда?! — в её голосе вспыхнула радость. — Ты не против?»
Обернулась — а у дочки глаза горят, будто путёвку в Диснейленд подарили.
«Конечно, — солгала. — Раз тебе со мной так тяжко.»
Она тут же прильнула к телефону. Слышала обрывки: «Тёть, это я… Да, мама разрешила… Правда? Завтра же?»
Десять минут счастливого щебетания. А я стояла у подоконника, глядела на облезлые качели во дворе и чувствовала, как что-то рвётся внутри.
«Мам, — Диана подошла сзади. — Тётя ждёт завтра. У неё целая комната для меня готова.»
«Хорошо.»
«Ты не злишься?»
Повернулась — на лице бунтарки вдруг мелькнуло что-то неуверенное.
«Нет. Если хочешь — поживи у тёти.»
«Спасибо!» — она обняла меня влет и помчалась собирать чемодан.
Мысли путались, пока я на кухне гремела кастрюлями. Как так? Утром были обычной семьёй — ссорились, мирились, вместе смотрели «Интернов». А к ночи — дочь упаковывает вещи.
Катя всегда была моей противоположностью: престижная работа, визы в паспорте, последний айфон. Я же — обычная учительница из Подольска, после развода растила Диану одна. Без нянь, без алиментов, с вечным «мам, у всех Adidas, а у меня…»
А Катя приезжала раз в полгода — дарила iPhone, рассказывала про клубничное мохито в Милане и шептала племяннице: «Живи ярко, родители всё равно ничего не понимают».
«Мам, можно я утром уеду?» — Диана стояла на пороге с перекошенным от тяжести рюкзаком.
«Можно.»
«Ты проводишь?»
«Провожу.»
Вечер прошёл в странной тишине. Дочь напевала, складывая джинсы, а я будто ходила по краю пропасти. Неужели я и правда плохая мать? Может, зря запрещала ей краситься вНа следующее утро Диана вернулась домой со слезами на глазах, обняла меня крепко и прошептала: «Мама, я поняла, что нигде нет лучше, чем там, где тебя любят по-настоящему».
