Влюблённый в музыку
С детства Пётр обожал музыку. В первом классе даже записался в школьный хор, но после первой же репетиции его выгнали — он фальшивил на каждой ноте, путал мелодию и сбивал других детей.
«Раз петь не можешь, попробуй играть», — решили родители и отвели сына в музыкальную школу. «Многие великие музыканты не умеют петь, но сочиняют гениальные вещи», — убеждали они себя.
Петька обрадовался, но учебный год уже начался, набор закончился. Мать упросила старого преподавателя прослушать мальчика хотя бы для галочки — на следующий год они придут вовремя.
Суровый, лысый учитель, похожий на старый самовар, согласился, лишь бы отвязаться от настойчивой родительницы. Через полчаса он вышел из класса с Петром и холодно бросил:
«Не тратьте время. Ваш сын не различает ноты. Учить его — пустая затея».
«Но он обожает музыку! Особенно старинные романсы!» — не сдавалась мать.
«Бездарен. Пусть слушает, но музыканта из него не выйдет», — отрезал педагог и ушёл.
Дома отец хлопнул Петра по плечу:
«Ладно, коли не музыкант, будешь спортсменом!» — и записал сына в секцию бокса.
Петя преуспел в тренировках, но однажды, проходя мимо Дворца культуры, услышал за дверью ангельское пение. Отстал от товарищей, приоткрыл дверь — в зале за роялем стояла девушка. Худенькая, с тёмной косой до пояса и огромными карими глазами, она пела: «Три дороги, три берёзы, да ручей хрустальный…»
Петька застыл, забыв обо всём. Весь путь домой бормотал запомнившиеся слова.
Потом он специально задерживался у того кабинета, но больше не слышал её голоса. Другие пели, но не так.
После школы Пётр поступил в университет, бросил бокс, времени не стало. Никому не говорил о любви к романсам — засмеют.
На вечеринке он встретил Надю. Приглянулась ему — похожа на ту певунью, только косу не носила. Глаза такие же — тёмные, глубокие. Лишь ей признался, что любит старинные песни.
Пару раз сводил Надю в филармонию. Та старательно изображала восторг, даже пробовала подпевать. Лучше бы молчала — её визгливый голос резал уши. На втором концерте она и вовсе уснула.
Но девушка была доброй, и Пётр прощал её промахи. Хотя в филармонию больше не звал.
Мать твердила: «Женись! Хозяйка она хорошая. А музыку ты и один любить можешь».
Пётр уже купил кольцо, ждал подходящего момента. Новый год — лучшее время для перемен.
Наряженная Надя накрыла стол, Пётр открыл шампанское. Собрался произнести тост, как вдруг по телевизору зазвучал знакомый голос. На экране пела та самая девушка — повзрослевшая, но такая же прекрасная.
Надя надулась:
«Опять твои занудные песни!» — выключила телевизор.
«Включи сейчас же!» — закричал Пётр.
«На!» — она швырнула пульт. «Я думала, мы… а ты глазеешь на эту певицу!»
Он рванул к телевизору, но там уже играл баянист.
Пётр молча оделся и вышел.
«Куда?! А праздник?» — кричала вслед Надя.
Дома мать засыпала вопросами.
«Мы слишком разные», — отрезал Пётр.
«Придирчивый! Всю жизнь один будешь!» — вздыхала она.
Он чувствовал вину, вернулся к Наде, подарил кольцо. Та обрадовалась, старалась слушать романсы, но зевала, прикрывая рот.
«Хватит. Не мучай себя», — сказал Пётр и ушёл окончательно.
Мать ругала его за чёрствость.
«Сама виновата, — думал он. — Взрослый, буду жить как хочу». Снял квартиру и уехал.
Девушки в него влюблялись, но когда он включал старые песни, все лицемерили, называя это «прекрасной классикой». Фальшь он чуял сразу.
Работал много, возвращался поздно. Но однажды слег с температурой. Мать привезла суп и компот, опять завела про женитьбу.
«Иди в консерваторию, ищи там невесту!»
Пётр молча ел, потом уснул.
Проснулся от звуков фортепиано за стеной. Кто-то пел гаммы, потом — другой голос. Красивый, чистый. Он попытался подпевать, но закашлялся.
Вечером услышал детский голосок — пел чисто. «Учительница живёт рядом», — подумал он.
Через неделю выздоровел. По вечерам теперь тишина.
Но в выходной, во время бритья, пение возобновилось. Тот самый голос! Соседи хлопали дверьми, лифт гремел — это бесило.
Пётр пошёл искать. На втором этаже за дверью заиграли знакомые аккорды. Сердце колотилось.
Дождался паузы, нажал звонок.
Дверь приоткрылась — та самая девушка.
«Ко мне? Взрослых я не учу», — сказала она.
Пётр онемел.
«Я… слишком громко пела?» — смутилась она.
«Нет! Хочу, чтобы громче было», — пошутил он.
«Правда нравится?» — её глаза засияли.
Квартира оказалась крошечной. У стены — пианино с раскрытыми нотами.
«Я стараюсь петь, когда никого нет», — сказала она.
«Мы должны были встретиться», — прошептал Пётр.
«Вы меня видели?»
«Да. Вы спасли меня от ошибки».
«Я тогда сорвала голос. Мне запретили петь, но я не могу без этого», — призналась она.
«Пойте. Я буду слушать всегда».
«Меня зовут Пётр».
«Аня», — тихо ответила она.
С каждым днём её голос креп. Иногда Пётр приходил, и она пела только для него.
Скоро он сделал предложение. Сердце было давно отдано.
Иногда он вспоминал Надю с благодарностью. Если бы не она, не снял бы квартиру и не встретил Аню — свою ангельскую певунью.
