**Дневник**
— Куда это ты опять собралась? К своему Артёму? А ужинать будешь? — спросила мать, стоя в прихожей.
— Не голодна, — отрезала Даша, игнорируя первый вопрос.
Ей казалось, мать волнует только её аппетит, а не тот, кто ждёт её за дверью. Поправив поясок платья, она улыбнулась своему отражению в зеркале и повернулась к матери.
— Да он же без гроша за душой! Ни дома, ни семьи, ничего. Какой из него муж? Детдомовский, привык только о себе думать… — Слова сыпались из матери, как град по жести.
— Хватит! — резко оборвала её Даша, улыбка исчезла. — Ты его даже не знаешь. Разве он виноват, что рос без родителей? Говоришь, будто он преступник. А он лучше иных «благополучных». — Голос дрожал, щёки горели, глаза блестели. В этот момент она была так прекрасна, что мать лишь сильнее разозлилась.
— Сама не понимаешь, что несешь! — мать резко повернулась к отцу, дремлющему за газетой. — Тебе совсем всё равно, за кого дочь замуж выйдет?
Отец вздохнул, отложил «Известия» и подошёл.
— Чего ты хочешь? Привяжу её к батарее? Сегодня запрещу, завтра сбежит. — Он посмотрел на Дашу. — Взгляни на неё. Никого не напоминает? Твои родители тоже меня клеймили. Помнишь, как из окна вылезала, чтобы повидаться? У меня тогда лишь койка в общаге да один костюм на все случаи. Разве это тебя остановило?
Мать сжала губы. Отец продолжал:
— Твоя мать до сих пор меня терпеть не может, хоть у меня и бизнес, и квартира. На мои деньги в санатории отдыхает, а в душе всё та же злоба — я ведь «не её круга», деревенский, из бедной семьи. Для неё это был грех.
Даша сквозь слёзы улыбнулась: — Спасибо, пап… — и выскользнула за дверь, пока мать искала слова.
Когда дверь захлопнулась, мать набросилась на мужа:
— Ну и человек! Вместо поддержки — воспоминания! Тебе правда наплевать, кто в наш дом войдёт?
— Остынь, — отмахнулся он. — Разве они уже под венец собрались? Артём не дурак — сперва встанет на ноги, потом женится. Или ты хочешь, чтобы Даша встречалась с тем мажором Соколовым, который их одноклассницу в положении оставил? Родители его быстренько в Швейцарию сплавили, а девчонка в 17 — уже мать.
— А детдомовский лучше? — зашипела мать.
— А ты многих таких знаешь? Откуда уверенность? Артём — не хуже других. Дай ему шанс. Я ведь тоже не из «золотой молодёжи» был, а чего-то достиг. У него цель — выбиться в люди. А у Соколова цель — папины деньги транжирить.
Мать фыркнула и ушла на кухню.
***
Даша почти летела по улице, подол платья трепетал на ветру. Артём ждал у фонтана. Увидев её, широко улыбнулся.
Они обнялись, и она прижалась к его груди, будто к спасительному берегу после шторма.
— Что-то случилось? — спросила она, почувствовав напряжение.
— Узнал сегодня… Бабушка умерла. Два месяца назад.
— Ты никогда о ней не говорил.
— Я её ненавидел. Она отдала меня в детдом, не навещала. Считал её мёртвой. А теперь… Она завещала мне дом. Мне нужно туда съездить.
— Прямо сейчас? — Даша тут же загорелась. — Поехали!
***
Деревня встретилась запахом скошенной травы. Дом — крепкий, бревенчатый. Замок ржавый, но соседка-старушка принесла ключ. Внутрь пахло печным теплом и стариной. Чисто, уютно, будто хозяйка только вышла.
— Здесь… хорошо, — прошептала Даша.
Соседка напоила их чаем из самовара и рассказала правду: Артём — не кровный внук. Его приёмный отец погиб при странных обстоятельствах, мать — под колёсами пьяного водителя. Бабушка, Валентина Ивановна, отдала его в детдом от безысходности, но перед смертью завещала дом — как искупление.
***
Отец Даши, осмотрев дом, предложил купить его. Артём отказался от денег — подарил. Взамен получил квартиру и работу. Через год они с Дашей поженились.
Отец переехал в деревню, ловил рыбу, грелся у печи. Мать навещала внуков, но город не покидала.
**Урок:** Дом — не стены, а люди. Любовь и вера сильнее предрассудков. Даже самый тёплый кров — пуст, если в нём нет тех, кто делает его домом.
