«Будь умнее, ты же женщина»
— Да скажи спасибо своему мужу, что он тебя терпит. Будь я мужчиной — давно бы развелся, — прошептала мать дочери на ухо, даже не сняв пальто.
В нос ударил густой, сладковатый аромат ее духов — тяжелый, навязчивый, как сама эта ситуация. Аня вздрогнула. Не от злых слов, а от их предсказуемости.
Снова мать. Снова с «миротворческой миссией». И снова — не на ее стороне.
В гостиной стоял Виктор, облокотившись о спинку дивана. Спокойный, почти равнодушный. Он лишь наблюдал, как всегда: поджав губы, с видом человека, которому всё ясно.
Аня еще десять минут назад кричала, доказывая, что ребенок общий, что короткий день в садике — это не ее вина. Но теперь пыл угас.
Поздно. Мама здесь. Всё пойдет по старому сценарию.
— Почему сразу не позвонила? — уже громче спросила Галина Петровна, вешая шубу на вешалку. — Я бы завтра без проблем посидела с Серёженькой. Ну что вы как дети? Из-за ерунды ссоритесь.
— Мы не ссоримся, мама, — выдохнула Аня, скрестив руки на груди. — Просто я вот-вот работу потеряю. «Ерунда», да.
— У меня тоже проект горит, — лениво вставил Виктор. — Мне что, увольняться, чтобы доказать, что я хороший отец? Могу. Тогда корми меня на свою жалкую зарплату.
— А мне что делать? — вспыхнула Аня. — Кто за меня работу сделает?
Мать даже слушать не стала. Подошла к Виктору, похлопала по плечу, будто утешая «беднягу».
— Он и так устает, Анечка. Ты же знаешь — мужчинам тяжело с малышами. Ты его девять месяцев носила, а он — вон, работает, старается, как и должен. Ты женщина. Будь мудрее.
Эти слова Аня слышала не раз. Когда Сережа был грудничком, а Виктор уходил пораньше, чтобы не слышать плач, — мать приходила и делала всё вместо него. Когда он забыл про годовщину свадьбы, она сказала: «Да они все такие. Он просто не знал, что для тебя это важно».
Любой его поступок находил оправдание. Устал. Стресс. Он же мужчина. А Аня всё чаще чувствовала себя не женой, а служанкой.
— Мам, — прошипела она, — ты понимаешь, что не помогаешь, а лишь даешь ему право ничего не делать?
— Виктор — хороший муж, — отрезала мать. — Я старше и мудрее. Тебе надо держаться за него.
Виктор даже не пытался вмешаться. Он словно был подсудимым, а Галина Петровна — его неутомимым адвокатом, выигрывающим дела без его участия. Аня смотрела на мужа и пыталась вспомнить, когда он последний раз был на ее стороне.
Вспоминалось с трудом.
Когда они поженились, Галина Петровна ликовала. Носила Виктору теплые носки, твердила, как дочери повезло. На годовщину подарила набор инструментов.
— Рада, что рядом с тобой теперь настоящий мужчина, — сказала она тогда.
Аня вспомнила их первую крупную ссору. К ней должны были прийти коллеги, она попросила Виктора помочь с уборкой.
Он ушел к друзьям, заявив: «Не мои гости».
— Ну и правильно. Какая же ты жена, если сама не можешь гостей принять? — сказала Галина Петровна.
Аня тогда промолчала. Потом — снова. И снова. Это же мама, ее слово — закон. Да и помощь была нужна. Мать помогала с ребенком, с бытом, даже деньгами, когда туго.
Но теперь Аня поняла: она сама создала этот порочный круг. Мать — не помощник. У нее свои интересы. Александр Иванович. Ее новый муж. Он жил с Галиной в квартире, половина которой принадлежала Ане.
— Разводиться я не собираюсь, мама, — тихо сказала она. — Но и жить с мужчиной, который перекладывает всё на тещу, — тоже.
Галина Петровна замерла.
— И что ты хочешь? Дальше скандалить? Из-за работы?
Аня взглянула на Виктора. Он молчал, как всегда. Даже мать не поддерживал. Просто наблюдал.
— Нет, — ответила дочь. — Хочу, чтобы мы были вдвоем, а не втроем.
Мать прищурилась. В ее взгляде мелькнуло что-то похожее на тревогу. Аня ушла в спальню, оставив их наедине.
В следующий раз она не позвонит. Не попросит помощи. Потому что выходила замуж за Виктора, а не за мать.
Но Аня забыла одну деталь. У Виктора ведь тоже был телефон.
В спальне пахло сиропом от кашля. Сережа снова заболел, а родители не могли решить, кто будет с ним сидеть.
Виктор делал вид, что на нем держится весь мир. Если верить ему, взять больничный — непозволительная роскошь. Зато рабочие звонки после шести — норма.
Когда договориться не получилось, Виктор сам позвонил теще. Та, конечно, примчалась.
— Посидеть с внуком — мне только в радость, — бодро заявила Галина Петровна.
Аня выдохнула. Не от облегчения, а от бессилия. Хотелось сказать «спасибо», но слова застряли в горле. Потому что каждый раз, когда мать помогала, взгляд Виктора говорил: «Вот видишь, всё решилось, а ты паникуешь».
— Это не твоя обязанность, мама, — резко сказала Аня. — И не только моя. Это и его ребенок. Иначе я потеряю работу. И останусь у разбитого корыта с таким мужем.
Коллеги уже косились. Сначала шутили, потом подкалывали, а скоро, Аня знала, вежливо попросят уволиться.
Накануне она попыталась поговорить с Виктором, когда тот, поужинав, устроился за компьютером.
— Виктор, я одна тащу и дом, и ребенка, и работу. Мама помогает, но это не значит, что тебя в семье не должно быть. Мне уже стыдно, что твоя теща решает за тебя всё.
Он даже не оторвался от монитора.
— Ну мы же справляемся.
— Справляемся. Благодаря мне. Но я не железная. Рано или поздно сорвусь.
— Ты преувеличиваешь, Ань. Может, у тебя просто нервы? Выпей успокоительное.
Ане хотелось кричать. Или уйти. Но она снова промолчала.
Она вспомнила, как Виктор всегда избегал ответственности. Он «не умел» менять памперсы, уходил, когда ребенок плакал, злился, если ужин не готов.
Тогда Галина Петровна жила у них почти постоянно. Гуляла с коляской, варила супы, бегала в аптеку. Виктору ничего не нужно было делатьАня посмотрела на них — на сына, увлечённого игрушечными вагончиками, и на мужа, который наконец-то почувствовал себя отцом — и поняла, что путь к настоящей семье начинается не с чужих советов, а с её собственного выбора.
