Последний рассвет
Густая ночь медленно таяла, словно нехотя уступая место бледному, холодному рассвету. Приближалась минута прощания, и от этой мысли сердце сжималось. Алевтина не сомкнула глаз всю ночь, сидя у гроба своего мужа, Фёдора. Воспоминания о прожитых вместе годах мелькали перед ней, как кадры старой киноленты — полные нежности, боли и тихого счастья. Оба они давно перешагнули порог старости.
— Феденька дожил до семидесяти пяти, мог бы ещё, если б не эта проклятая болезнь, — шептала Алевтина, на три года младше его.
— Хороший ты был, Федя, и муж, и отец, — уже громче, глядя на его лицо, которое при свете утра казалось более ясным, чем в тусклом свечном свете ночью. — Сколько раз мог споткнуться, но ни разу не изменил… Эх, как быстро всё пролетело.
Всю ночь воспоминания терзали её, будто перелистывали книгу их жизни, страницу за страницей — пятьдесят три года, полных радостей и потерь.
Когда Фёдор осознал, что дни его сочтены, он повторял жене:
— Лелька, это Господь меня за грехи наказывает. Видно, не так жил, не туда стремился.
Но Алевтина, смахивая слёзы, утешала:
— Не терзай себя, Федя. Жизнь ты прожил достойную. Не пил, не гулял, нас с дочкой любил. Какие грехи?
Он замолкал, доверяя её словам.
Рассвело. На кухне хлопотала их дочь, Полина, приехавшая одна из Екатеринбурга. Муж у неё давно в прошлом — развелись, а её дочь, внучка Алевтины, недавно родила второго, потому осталась дома. Не увидит внучка деда в последний раз. Что ж, в детстве она каждое лето гостила у них в деревне под Курганом.
Полина, единственная оставшаяся в живых дочь, была для них сокровищем. Двое детей умерли малышами: один не прожил и дня, второй — месяца. Как берегла Алевтина свою Полю, как молилась за неё! Но перед выпуском из школы дочь огорошила их:
— Мама, папа, я уеду в город после школы. Не хочу оставаться в деревне. Знаю, я у вас одна, должна быть рядом в старости, но в городе жизнь другая, настоящая.
— Поезжай, Поля, — сразу согласился Фёдор.
Алевтина прижала к глазам платок:
— Ох, доченька, как же мы без тебя?
Но Фёдор строго взглянул на жену:
— Не держи её, Леля. Пусть прокладывает свою дорогу. Не место ей в деревне коров доить. Пусть в люди выходит.
В глубине души Алевтина понимала, но отпускать дочь в большой город было страшно. Полина уехала, поступила в техникум, выучилась на бухгалтера. Вышла замуж, но домой так и не вернулась.
Алевтина с Фёдором прожили почти всю жизнь вдвоём, работали в колхозе, жили дружно, без ссор. Когда состарились, брали внучку на лето. Но та выросла, и её визиты стали редкостью. Скучали старики, но не навязывались.
— Помнишь, как внучка на сенокосе с нами была? — Алевтина слабо улыбнулась. — Визжала, когда Федя её в речку заносил, плавать учил. И ведь научил…
— Мам, о чём? — тихо спросила подошедшая Полина.
— Да так, вспомнилось. Посиди со мной, доча, попрощаемся с отцом в тишине, пока люди не пришли. Односельчане Федю уважали, никому зла не делал, всем помогал. Все придут.
Полина села рядом, обняла мать.
— Как хорошо, что ты на отца похожа, — грустно сказала Алевтина. — Его лицо со временем забудется, а ты — будто он передо мной.
— Мам, расскажи, как вы с папой познакомились? Никогда об этом не говорили.
— Ох, Поленька, странная у нас история вышла. Увидел он меня — и будто прирос.
— Где ты была?
— Работала я в колхозе, на ферме. В передовиках ходила. Вот и послали меня в Курган на слёт передовиков. Дали грамоту, часы наручные — маленькие, ладные. У нас в деревне таких ни у кого не было! Радости не было конца. Водили нас по городу, показывали достопримечательности. Со всей области съехались люди, но мужчин мало.
После экскурсии повели в столовую. Там и встретила твоего отца. Сидели за соседними столиками, а он глаз с меня не сводит. Высокий, статный, но одет небрежно — рубаха мятая, застиранная. Видно, без женской руки. Мне даже любопытно стало. А у нас в деревне парней почти не осталось — кто в армию, кто в город.
Алевтина вздохнула, будто снова переживала тот день. Когда она вышла из столовой, вдруг услышала за спиной:
— Возьми меня с собой. Фёдором звать. А тебя?
— Алевтина, — ответила она строго. — Ты же не знаешь, в какой глуши я живу. Городской, променяешь город на деревню? — усмехнулась.
— Променяю, Леля. Мне, холостяку, что терять? Поеду за тобой, — и с тех пор звал её только Лелей.
И ведь поехал. Фёдор Алевтине сразу приглянулся. Приехали в деревню, и он без лишних слов отправился к её родителям:
— Здравствуйте, прошу руки вашей дочери. Простите, что так сразу, но ничего у меня нет — ни дома, ни скотины. Только сердце. Леля мне дорога, обещаю быть ей верным мужем.
Родители опешили. Отец хмыкнул:
— Тебя, Алевтина, на слёт отправили, а ты жениха привезла?
— Так вышло, — потупилась она. — Но я согласна.
Родители благословили. Свадьбу сыграли скромную, по-деревенски. Собрались односельчане, пели, плясали. А потом началась их жизнь — простая, но своя.
Счастлива была Алевтина. Шли с мужем по деревне, а люди шептались:
— Вот Лелька какого мужика отхватила! Видала? Красавец, высокий. Такие обычно по бабам шастают, — судачили старухи.
— Погодите, недолго они продержатся. Загуляет Федька, — качала головой соседка Марфа.
Сплетни доходили до Алевтины, но Фёдор не давал повода. Любил только её. Правда, с детьми не везло: двое умерли малышами. Но Полина родилась здоровой, и это было чудом.
— Леля, как я люблю нашу Полю, как тебя люблю. Если б не встретил тебя тогда, не знаю, как бы жил. Ты —И когда Алевтина закрыла глаза в тот вечер, ей показалось, что сквозь шум дождя за окном она слышит его голос: «Скоро, Лелька, скоро».
