Дорогие друзья, прошу вас выслушать меня. Пишу с тяжёлым сердцем, в надежде, что кто-то откликнется, поддержит или подскажет выход. Я — бабушка, мне 64 года. Не старуха, не блажная, как многие нынче думают о пожилых. У меня высшее образование, всю жизнь проработала учителем, даже сейчас бывшие коллеги обращаются за советом… Но в этой ситуации я чувствую себя беспомощной, будто маленькая девочка.
Мой внук — Ваня. Моя радость, моя душа. Ему 14, а уже три года он живёт со мной. Моя дочь Наташа с мужем уехали на заработки ещё до всех этих событий. Сначала работали в Казахстане, потом перебрались в Беларусь. Приезжают раз в году, от силы на пару недель. Деньги шлют исправно, не пропадают, звонят по видеосвязи.
Ваню оставили мне, когда ему было одиннадцать. Тихий, воспитанный мальчик, очень отзывчивый и добрый. Я души в нём не чаяла, старалась быть и бабушкой, и матерью, и подругой. Мы вместе читали книги, гуляли, разговаривали по вечерам. Всё было хорошо. Пока не случилась беда.
Первый компьютер купили по просьбе родителей. «Для учёбы нужен», — говорили они. Я спросила совета у соседского парня, он всё настроил. Ваня был счастлив. Я радовалась за него — мы живём в небольшой деревне под Курском, не у всех есть такие возможности.
Но вскоре я поняла, что совершила ошибку. Внук словно растворился.
Он перестал интересоваться тем, что раньше любил. Не просил помочь с уроками, не спрашивал, как испечь блины, не тянулся ко мне, как раньше. Стал угрюмым, резким.
А потом — просто ушёл в этот экран. С утра до ночи, а иногда и ночью, когда я просыпалась от шороха, он сидел, уставившись в монитор. Пыталась заговорить — в ответ молчание или раздражённое «отстань».
Готовлю его любимые сырники с вареньем — а они стоят часами, холодные, нетронутые. Он не садится со мной за стол, говорит: «Не хочу», «потом поем». Похудел, лицо бледное, глаза красные, круги под ними — будто не спит неделями.
Он стал похож на призрака. Тень того мальчика, каким был раньше.
Рассказываю об этом Наташе и зятю. А они в ответ: «Все дети сейчас такие, это поколение интернета». Да, может, и так, но разве можно просто стоять в стороне, когда ребёнок медленно угасает?
Он перестал выходить во двор. Ни один друг не заходит, только какие-то голоса в наушниках. Про спорт даже говорить нечего. На любые предложения погулять — отказ. Боюсь, что Ваня не просто «увлекается», а серьёзно зависим.
Пробовала ограничивать время. Он закатывает скандалы, трясётся от злости. Ставила пароль — он его обходит. У него с техникой лучше, чем у меня, и я просто теряю контроль.
Он не злой, нет. Он просто… исчез. Живёт рядом, но будто в другом мире. И я не могу до него достучаться.
Не сплю ночами. Рыдаю в подушку. Боюсь за него. Боюсь, что он пропустит свою жизнь. Что потеряет себя. А потом будет поздно.
Не знаю, куда бежать. В деревне психологов нет. К врачу — не поведу без разрешения родителей, а они думают, что я панику зря. В школе молчат — учится более-менее, значит, «всё в порядке».
Но я вижу проблему. Каждый день. Каждую ночь.
Умоляю, если кто-то это читает — помогите советом. Не прохЯ буду бороться за него, потому что больше некому.
