**Горький дар свободы**
Холодный осенний ветер носился по улицам маленькой деревушки под Вологдой, а я сидел в тёплой кухне своей бабушки и слушал её рассказ. Два года я провёл за границей, изъездил полмира, и, вернувшись на родину, первым делом рванул к любимой старушке. Уже несколько дней наслаждался деревенским покоем, но вдруг заметил — не вижу соседку, Наталью Фёдоровну, добрейшую и работящую женщину, чей дом стоял через дорогу. Её улыбка и неугасающая энергия всегда согревали душу.
— Ба, а где Наталья Фёдоровна? — спросил я, насторожившись. — Уже неделю не заходила. Всё в порядке?
Бабушка взглянула на меня с лёгким удивлением, потом тяжело вздохнула:
— Она уже год как в доме престарелых. Ты же не знал. Садись, расскажу…
История оказалась такой.
Наталья Фёдоровна всю жизнь была настоящей труженицей. Никто никогда не видел её без дела: то в огороде копалась, то яблони обрезала, то корову с пастбища встречала, да ещё и пироги пекла такие, что половина деревни приходила на запах. Ягоды, молоко, яйца, вязаные шали из овечьей шерсти — всё это она возила на рынок в район. Каждую копейку бережно складывала в старую жестяную коробку из-под печенья. Не для себя — ей ли много надо? — а для сына Игоря, снохи Лены и внука Павлика. Игорь с семьёй жил в Вологде, в трёх часах езды. Приезжали регулярно, но не помочь, а забрать дары деревенского труда. Порой их машина так трещала от перегруза, что, казалось, ось вот-вот сломается.
Шли годы, и здоровье Натальи Фёдоровны стало сдавать. Спина болела, ноги не слушались, давление прыгало. Постепенно она распродала скотину, оставила пару грядок, а остальную землю отдала соседям под картошку. Игорь стал навещать реже, а Лена и вовсе пропала — брать-то уже нечего. Когда у Натальи Фёдоровны резко ухудшилось зрение, она запаниковала. Позвонила сыну, умоляла отвезти её к городским врачам. Игорь приехал, забрал мать в Вологду.
Лена встретила свекровь холодно. Накрыла стол, предложила чай, но в каждом её движении читалось раздражение. Игорь настоял на обследовании. Весь день провели в поликлинике, потом заехали в аптеку за лекарствами. Возвращаться в деревню было поздно, и Наталья Фёдоровна осталась ночевать. Лена, узнав об этом, не скрывала досады: на кухне она так швыряла кастрюлями, что звон стоял на весь подъезд.
Тут в дверь постучала соседка, пожилая тётя Галя. Увидев гостью, она заулыбалась:
— Наталья Фёдоровна! Сколько лет вас не видела! Надолго приехали? Уже завтра обратно? Проходите ко мне, чайку попьём, по душам поговорим!
Проводив мать к соседке, Игорь вернулся на кухню.
— Лен, пока мамы нет, надо поговорить, — начал он тихо.
Но по выражению лица жены ясно — разговор неприятный.
— Мама совсем сдала, — продолжил Игорь. — Врачи кучу болячек нашли. Ноги еле ходят, глаза почти не видят…
— Ну и что ты хотел? — отрезала Лена. — Не девка уже, чтобы по горам скакать. Старость.
— Вот я о том же! — подхватил Игорь. — У нас трёшка, Пашка с женой в Москве, сюда не вернутся. Место есть…
— Стоп! — Лена швырнула на стол нож, которым резала лук. — Ты что, её сюда затащить хочешь? Сдурел? Трёшка, и что с того?
— А что, в дом престарелых её сдать? — возмутился Игорь. — Между прочим, эта квартира на её ягоды и молоко куплена, которыми она полжизни торговала!
— Ты мне ещё попрёки кидать будешь? — вспыхнула Лена. — Она не чужим помогала, а своему сыну и внуку!
— Жестокая ты, Лен, — вздохнул Игорь. — Думал, маму заберём, заживём. Её дом — крепкий, продадим, денег хватит. Машину сменим, в Турцию съездим…
— Да чтоб она подавилась своим домом! — закричала Лена. — На неделю в отпуск смотаемся, а потом я десять лет за ней убирать буду? Няньку нашёл!
— Ты совсем с катушек! — вспылил Игорь, но резко замолчал, увидев в дверях Наталью Фёдоровну.
В кухне повисла мёртвая тишина. Наталья Фёдоровна стояла, словно изваяние, с пустым взглядом.
— Мам… ты давно стоишь? — пробормотал Игорь.
— Только вошла, — мягко улыбнулась она. — Очки забыла, мы с Галей альбом смотрим. Кстати, сынок, забыла сказать: через месяц в дом престарелых переезжаю. Поможешь с вещами?
Игорь онемел. Лена засуетилась:
— Конечно, поможем! Я тоже приеду, всё погрузим. Правильно, с ровесниками веселее, чем одной в деревне.
Дом престарелых в райцентре вызвал у Игоря смешанные чувства. Персонал был душевный, директор — добрый, стариков не обижали. Но само здание дышало запустением: полы скрипели, окна продувало, в гостиной — допотопный телевизор и с виду древние кресла. Комнатка Натальи Фёдоровны была тесной, с продавленной кроватью и шатким стулом. Но она не подавала виду, что это её угнетает.
— Ничего, мам, — сказал Игорь, пряча неловкость. — В отпуске приеду, ремонт тут сделаю, красоту наведу. Жди, скоро навестим.
Но о своём обещании он вспомнил только полгода спустя, когда Лена напомнила — пора продавать мамин дом, летом ценыОни приехали в дом престарелых и с удивлением обнаружили, что Наталья Фёдоровна, продав свой дом, обустроила новую гостиную для всех жильцов, а когда Игорь попытался упрекнуть её, она тихо ответила: «Свобода — это когда тебе больше нечего терять, сынок».
