С малых лет Ольга жила с чувством, будто на их род наведена какая-то тёмная печать. Прабабушка осталась одна после Гражданской, бабушка — когда деда забрали по ложному доносу, а родной отец бросил мать с трёхлетней Олей на руках. И хоть девушка отчаянно верила в простые радости — тёплый дом, крепкие мужские руки, ребячий смех, — где-то в глубине души она ждала удара.
Мужчину она встретила на трубопрокатном заводе. Он трудился в соседнем цеху, но в обеденный перерыв их столы всегда сходились. Так началось. Без роскошных ухаживаний, без кольца в бокале «Советского». Просто расписались в загсе, отгуляли скромную свадьбу да переехали в её «хрущёвку». Бабушка к тому времени уже ушла, и жили они втроём: он, она и злой рок, который решили не замечать.
Сначала родился Сашка, потом — Ваня. Мать Ольги вскоре не стало. И она осталась совершенно одна. Двое малышей, работа у конвейера, стирка в тазике, очереди за молоком, детские кружки и бессонные ночи. Муж вроде был, но лишь тенью — приходил, чтобы поесть да переодеться, затем исчезал. Позже она узнала: завёл шашни с молодой лаборанткой. Даже не скрывал — просто жил другой жизнью.
«Подумай о сыновьях…» — как-то шёпотом проговорила Оля, впервые решившись заикнуться.
В ответ — молчание. Ни раскаяния, ни объяснений, ни ухода.
Она продолжала варить ему борщ, гладить рубашки, делая вид, что ничего не знает. Но когда снова завела разговор, он скривился в оскорблённой гримасе:
«Ты только пол мыть да щи хлебать умеешь. Жалкая кухарка.»
А потом ушёл. Просто взял и собрал чемодан. Мальчишки, притихшие на диване, смотрели, как отец бросает в мать презрительные взгляды, обзывая её дрянью. Ушёл, будто из чужой квартиры, не оставив ни копейки, ни сожалений, ни тепла.
Ольга рыдала ночами в подушку, а наутро снова брала себя в руки. Мальчишки стали её смыслом. Она жила ради них. Даже мысли не допускала о новых отношениях — слишком глубоко въелось недоверие. Но судьба приготовила сюрприз…
Они столкнулись в «Восходе». Она уронила пачку «Лисмы», а он поднял.
«Донести сумки?» — предложил.
«Нет, спасибо…»
«Тогда я сам решу» — улыбнулся и просто взял авоськи.
Так она познакомилась с Николаем. Он был непохож на других. Говорил медленно, двигался осторожно. Но в глазах — никакой фальши.
Оказалось, он прошёл Чечню. Жена ушла, когда он лежал в госпитале. С тех пор жил отшельником, работал сторожем, никого к себе не подпускал. Но Ольга… Ольга запала ему в душу.
Он стал захаживать. Сначала просто помогал чистить снег во дворе, потом приносил горячие пирожки, затем — букеты полевых цветов. А однажды — сделал предложение.
«Вы с ребятами стали мне родными. Спроси их — если не против, хочу быть с вами.»
Ольга поговорила с сыновьями. Старший, Сашка, сжал кулаки:
«Наш отец нас предал. Хорошо бы папкой настоящим обзавестись.»
Так началась новая жизнь. Коля оказался золотым человеком — терпеливым, ласковым, заботливым. Гонял с пацанами в футбол, помогал решать задачи, ходил на родительские собрания. С ним ребята смеялись так заразительно, как никогда не смеялись с кровным отцом.
Шли годы. Сашка поступил в техникум, привёл девушку, советовался с Колей, как с родным. Как-то вечером в дверь постучали. Ольга открыла — и похолодела. На пороге стоял её бывший.
«Я ошибался» — прохрипел он. — «Давай всё вернём.»
«Пошёл вон!» — неожиданно рявкнул Сашка, вставая рядом с матерью.
«Ты как разговариваешь, щенок?!» — взбесился отец.
«Не смей на сына моего голос повышать» — тихо, но чётко сказал Коля, выдвигаясь вперёд.
«Убирайся, мы тебя не звали» — крикнул Ваня, младшенький. — «Ты нам не нужен!»
Он распахнул дверь, буквально вытолкал отца за порог и захлопнул её. Ольга смотрела на своих мальчиков, на Колю. Её трое мужчин стояли стеной. Её оплот. Её щит.
И она впервые за долгие годы поняла: да, счастье возможно. И больше ей ничего не надо.
