Он уехал с другой, а мы мечтали о будущем вместе

Он уехал за границу с любовницей, а мы строили планы на семью и детей.

Я знаю, он не достоин моих слёз, но сердце не хочет забывать.

Пишу эти строки, потому что внутри всё пылает — от обиды, от боли, от злости на саму себя за то, что всё ещё люблю человека, раздавившего моё сердце, словно пустую скорлупу. Не понимаю, как разлюбить предателя, который просто вычеркнул меня из своей судьбы, будто я была случайной ошибкой, а не частью его жизни.

Мы с Дмитрием знали друг друга с детства. Ещё в школьные годы начали встречаться, а потом вместе поехали учиться в университет в Москву. Снимали квартиру, жили, как настоящая семья. Порой денег не хватало даже на хлеб, случалось, ложились спать голодными, но нам хватало одного — того, что мы были вместе. Он держал мою руку, я прижималась к его плечу, и каждую ночь перед сном он шептал мне: «Я люблю тебя». Эти слова грели сильнее всяких печек, были важнее любой уверенности в завтрашнем дне.

После университета решили остаться в столице. Уже тогда мечтали о свадьбе, о детях, планировали накопить на дом где-нибудь в Подмосковье, с садом, с собакой, с лавочкой у крыльца. Дмитрий устроился в крупную фирму, а я долго искала работу — словно никому не была нужна. В конце концов устроилась в контору за скромную зарплату, но радовалась: теперь и я могла вносить свою лепту в наш быт. В съёмной квартире появились домашние мелочи — плед, занавески, общий сервиз. Я строила наш дом, пусть даже на чужой земле.

Дмитрий быстро рос по службе, и его начали отправлять в командировки за границу. Раз в несколько месяцев он улетал — то в Берлин, то в Прагу, то в Рим. Возвращался всегда замкнутый, уставший, но я списывала это на усталость. А потом, однажды вечером, он сообщил, что его переводят в берлинский офис на год. Я не удержалась — расплакалась. Год в разлуке казался вечностью. Но Дмитрий вдруг очерствел. Ни объятий, ни утешения, ни обещаний ждать. В ту ночь он впервые не сказал, что любит меня. Я почувствовала — что-то сломалось, но не хотела верить.

Когда он уезжал, мы простились сухо. Без слёз с его стороны, без слов «скучай». Лишь я знала, как мне стоило усилий не упасть перед ним на колени и не закричать: «Не уезжай!». Через несколько дней пришло его письмо. Холодное, как зимний ветер. Он благодарил за всё, что было между нами, писал, что давно должен был сказать, но не решался: у него роман с коллегой. И она, между прочим, тоже теперь в Берлине. Желал мне счастья и просил не держать зла. Вот и всё. Без сожалений. Без объяснений. Без права на ответ.

Я рыдала днями, не ела, не спала, смотрела в потолок и не понимала, как из настоящей любви можно вот так просто сбежать. Самое страшное — он даже не нашёл в себе сил сказать всё в лицо. Просто исчез, оставив после себя пустоту и вопросы без ответов. Мне было больно не только за себя, но и за все наши годы, за общие мечты, за «когда-нибудь», которое теперь никогда не наступит.

И я знаю — он не заслуживает моих слёз. Мужчина, у которого не хватило духу закончить всё по-человечески, — не мужчина. Это слабак. Но сердце не слушает разум. Не знаю, как теперь снова довериться кому-то, как впустить в свою жизнь любовь. Боюсь даже взгляда, даже улыбки. Стала другой — настороженной, закрытой, недоверчивой. Но когда-нибудь это пройдёт. Чувствую — время залечит раны, и я снова смогу мечтать. А пока учусь жить без него. Дышать без его запаха. Любить себя. В этом моё спасение.