Я был ленивым, изнеженным двадцатилетним дармоедом. Но одна случайность перевернула моё существование.
В детстве, лет пяти, матушка твердила: «Сынок, ты достоин всего, что пожелаешь — и баста». Сначала это касалось деревянных игрушек, потом — самого сладкого куска пряника на именинах, потом — побед в школьных олимпиадах. Если что-то шло не по-моему — я закатывал истерику, пока не получал своё. Так, незаметно для себя, я привык верить, что все мне чем-то обязаны. Не просто должны — а обязаны по гроб жизни.
Мать вкладывала в меня душу. Для неё я был единственной радостью, и она делала всё, чтобы я чувствовал себя исключительным. Но эта слепая любовь, эта вседозволенность не сделали из меня человека. Напротив — я стал капризным, ленивым, бестолковым. Жил в своё удовольствие и думал, что так будет вечно. А потом — всё рухнуло. Сперва меня выгнали с работы, которую мать с трудом выхлопотала через друзей. Потом она умерла. Внезапно. Болезнь, которую не успели распознать. И в тот миг я остался один — без копейки, без друзей, без смысла. Будто весь прежний мир рассыпался в прах.
И лишь тогда я вспомнил про отца.
Он всегда был тихим, незаметным, будто тень рядом с матушкиной властной натурой. Никогда не перечил, жил в стороне, без лишних слов. Но когда её не стало, отец преобразился. Вернее — стал собой. Он взглянул на меня иначе, будто на заблудшего щенка, которого ещё можно выходить. Через пару месяцев сказал: «Хватит маяться. Поехали в деревню». Я опешил.
— Куда?! Я? В глушь? — возмутился я, истинный «столичный шалопай», привыкший к барской жизни.
— Будем сажать картошку. И гусей заведём, — спокойно ответил он.
Я хлопнул дверью. Он уехал один. Не стал упрашивать. И правильно.
Два месяца я шатался по Москве, искал работу — без толку. Меня выгоняли через неделю. Деньги кончились, спесь — тоже. В отчаянии позвонил отцу, надеясь, что пришлёт хоть тысячу рублей. А он ответил:
— Приезжай. Увидишь сам.
Выбора не было. Через три дня я уже ехал в поезде в деревню под Рязанью. В вагоне познакомился с женщиной. Разговорились. Оказалось, она едет туда же — к матери, с которой жила её дочь. Мы шли вместе, и вдруг я увидел девочку лет десяти — она полола грядки возле дома.
— Здравствуйте! Хотите помочь? Земля после дождя — раз плюнуть, — сказала она, улыбаясь во весь рот.
Меня будто обухом по башке. Эта девочка была моей полной противоположностью. Она оказалась дочерью той женщины и жила через двор от отца. Раз он был в поле, меня пригласили к ним. За ужином я вдруг осознал, что уже стою в огороде с тяпкой, а эта малышка — Оленька — бойко объясняла, как сажать морковь. И… мне понравилось.
С тех пор всё пошло иначе. Я проводил с ней дни напролёт. Пока отец и её мать — Надежда — возились с посадками, я оставался с Олей. Она учила меня доить корову, чистить хлев, вязать веники для бани… Энергии в ней было на пятерых. Она потеряла отца в шесть лет, болела воспалением лёгких, но ни разу не ныла. Она была крепче меня духом.
И тогда во мне что-то перевернулось. Я начал вставать с рассветом, сам носил воду, кормил птицу, бегал с ней по огороду, смеялся, учился радоваться малому. А однажды она слегла. Температура за сорок. Лёгкие слабые. Все перепугались. Та ночь была кошмаром. Я не отходил от её кровати. И только тогда понял — я уже не тот.
Через полгода я себя не узнавал. Я стал тем, над кем бы раньше смеялся. Мне нравилось смотреть, как всходит рожь. Я гордо таскал вёдра с пойлом. Научился печь пироги. Я начал жить.
Позже вернулся в город. Поступил в пединститут. Захотел учить детей — смешно, да? Балованный лентяй, едва умевший завязывать шнурки, решил стать учителем. Но, знаете, вышло. Теперь у меня свой класс, ученики заходят даже после выпуска — просто поболтать. А ещё семья. Двое детей. Жена. Зовут её Татьяна. Моя каменная стена.
А Оля… теперь моя сводная сестра. Да, отец и Надежда поженились. А я стал ей старшим братом и, наверное, самым верным другом. И каждый раз, глядя на неё, понимаю — это она вытащила меня. Не отец, не судьба, не лишения — а именно она, маленькая девочка с тяпкой в руках.
Вот так одна встреча может всё перекроить. А главное — никогда не поздно начать заново. Даже если тебе двадцать. Даже если ты был пустым местом. Важно встретить того, кто научит тебя жить.
