Когда метро засыпает: история между сном и явью
Алевтина впервые за последний год задержалась на работе допоздна. День выдался тяжёлым: бесконечные планерки, отчёты, а кофе хватило только на один глоток — как в анекдоте про студента перед сессией. Выйдя из офиса, она машинально свернула к метро. Голова гудела, сердце стучало, будто поезд на закруглении. Спустилась по эскалатору — и тут же поняла: опоздала.
На старых советских часах над платформой застыло 00:50. Табло с надписью «Следующий поезд» мигнуло разок и потухло, словно уснуло на ходу. Рельсы внизу блестели мокро, будто их только что полировал какой-то невидимый уборщик. Капли с потолка падали с такой чёткостью, будто отбивали секунды в пустой квартире. Тихо. Пусто. Ни души.
Леля подошла к самому краю, вглядываясь в темноту тоннеля. Ни гула, ни отдалённого шепота динамиков, ни даже этого вечного «Осторожно, двери закрываются». Только её собственное дыхание да надоедливое «кап-кап», как тиканье часов в доме у бабушки, где уже лет десять никто не живёт.
Она плюхнулась на деревянную скамейку. Телефон — 3% заряда, связь ловила через раз. Карты не грузились, мессенджеры молчали, будто их отключили за неуплату. Сунула телефон в сумку и вдруг осознала: станция пуста. Ни контролёра, ни бабушки с веником, ни даже вечно сонного охранника. Никого. Будто все разом испарились, а она осталась — как последний пассажир в забытом вагоне.
Алевтина никогда не боялась метро. Для неё это был второй дом: шумный, суетливый, но свой. Каждая станция — как комната в коммуналке, каждый поезд — как сосед, который вечно опаздывает. Но сегодня что-то было не так. Подземка замерла. Слишком тихо. И в этой тишине вдруг зашевелилось что-то неприятное.
— Эй! — крикнула она в темноту. Голос гулко отразился от стен и растворился, так и не встретив ответа. Ни шагов, ни смешка, ни даже привычного «Гражданка, без паники!»
Она медленно пошла вдоль перрона. Каблуки стучали, будто молотки по рельсам. Заглянула за турникеты — никого. Автоматы с билетами мигали, как новогодние гирлянды после праздника. Всё работало, но казалось мёртвым. Будто станция — это огромный механизм, который забыли выключить.
— Ладно, посижу, — пробормотала Алевтина, стараясь говорить бодро, хотя голос предательски дрожал. — До утра недолго.
Прислонилась к сумке, закрыла глаза. И провалилась в сон.
Разбудил её скрип скамейки. Кто-то сел рядом. Мужчина в потрёпанном пальто цвета питерского неба. Лица не разглядеть — тень. От него пахло дождём, палёным сахаром и чем-то ещё… давно забытым.
— Давно здесь? — спросил он, не глядя на неё.
— Застряла, — прошептала Алевтина, с трудом разлепляя веки. — А вы?
Он кивнул. Смотрел на рельсы так, будто там было написано что-то важное. Потом сказал:
— Поезда ещё ходят. Просто не все их видят.
— Что? — она отодвинулась. — Вы кто? Из метрополитена?
— Нет, — покачал головой он. — Я тоже однажды застрял. Когда решил, что дальше ехать некуда.
Голос у него был спокойный. Без суеты. И в этом спокойствии было что-то… своё. Будто он знал её давным-давно.
— Вы тут… живёте?
— Нет. Просто встречаю тех, кто потерял дорогу. Иногда выход — это не дверь, а просто шаг в нужную сторону.
Алевтина встала. Хотела уйти. Сделала шаг. Оглянулась.
— Я знаю, как выйти. Просто поезда не было…
— Был, — усмехнулся он. — Просто не всегда он по рельсам. Иногда поезд — это ты сама. Главное — не жди зелёного света. Он уже горит.
Она замерла. Прислушалась. Но метро молчало. Кивнула на удачу и пошла к выходу. Мимо колонн, мимо потухшего табло, мимо пустого зала.
А за дверями — свет. Настоящий. Утренний. Серый, как старый свитер, но живой. И автобус, и тётка с авоськой, и запах свежих булок из ларька.
Алевтина оглянулась — но мужчины уже не было. То ли ушёл, то ли растворился там, где его больше не ждали.
Она вышла на улицу. Глубоко вдохнула. И зашагала домой — не спеша, но твёрдо. Потому что, когда метро засыпает, иногда кто-то всё же шепчет. Негромко. Но как раз тогда, когда это нужно.
