С самого утра Алёна хлопотала на кухне, жарила любимые Славины оладьи, надеясь порадовать мужа после тяжёлого рабочего дня. Дверь захлопнулась — и через минуту он вошёл в кухню.
— Привет. Ужинать будешь? — спросила она, стараясь поймать его взгляд.
Всеволод молча сел за стол. Алёна заметила: он какой-то не такой. Угрюмый, отстранённый. Она снова спросила, в чём дело, и услышала в ответ:
— Тест нужен. На отцовство.
Сперва ей показалось, что она ослышалась. Потом — будто ошпарилась кипятком. Как он мог? После всего, что они пережили? Он, её Слава, её любовь и опора? И вот теперь — такое.
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? — голос её дрожал.
— А что такого? Боишься? Значит, правда есть? Если не изменяла — какие могут быть проблемы?
Алёна вспыхнула:
— Сделаешь этот тест — потом сам пожалеешь!
— Ага, всё ясно! Так я и знал!
…Они были вместе с семнадцати. Через год сыграли свадьбу. Родители Алёны воспитали её в строгости: никаких отношений до брака. Слава этим всегда гордился. Вот только его родня была другого склада.
Его брат Артём вечно уклонялся от алиментов. А мать Всеволода, пережившая три развода, с самого начала пророчила сыну несчастье. После свадьбы она даже не скрывала презрения к невестке.
Когда родилась Лиза, Всеволод светился от счастья. А свекровь, приехав в роддом, глянула на девочку и бросила:
— Не наша. — И ушла.
Даже не взяла внучку на руки. Тогда Алёна не придала значения её словам. А зря.
Слава стал отдаляться. Всё чаще — хмурый, раздражённый. Сидеть с ребёнком отказывался — то устал, то дела. Неделями в доме царило тягостное молчание.
Когда Алёна не выдержала и спросила прямо, в чём дело, услышала снова:
— Тест нужен. Она ни на меня, ни на тебя не похожа. Кто её отец?
Это было уже не сомнение. Это было обвинение.
— Я ничего не сделала, чтобы заслужить такое, — сказала Алёна. — Ни на какой тест я не соглашусь.
— Значит, точно изменяла! Мама права!
Он кричал, носился по комнате, требовал признания. Алёну трясло от обиды и страха. Всё, во что она верила, рушилось на глазах.
Она позвонила родителям:
— Заберите нас. Я больше не могу здесь оставаться.
Через полчаса они были на пороге. Собрали вещи, забрали дочь с внучкой. Всю дорогу молчали. А дома отец сказал:
— С самого начала мне эта родня не понравилась. Оскорбить без причины — это уже неспроста. Никаких оправданий тут нет.
Мать добавила:
— Если муж требует доказательств верности — он не муж. Он предатель. Мы с тобой, дочка. Ты не одна.
Алёна уже всё решила. Свекровь отравила разум мужа, но выбор сделал он сам. Он поверил чужим — а не той, с кем делил жизнь.
А потом Слава одумался. Стал умолять вернуться. Говорил, что её поведение только подтверждает его подозрения.
— Стыдно? Бежишь? Значит, есть за что!
Друзья пытались его образумить. Но он не слушал. По его мнению, тест — это нормально. Вот только жена должна была сразу согласиться. А раз отказалась — «значит, виновата».
Сначала Алёна хотела просто уйти и забыть. Пусть лишает себя отцовства. Ей с Лизой будет легче без этого унижения.
Но передумала. Подруги убедили: защищайся. Подала в суд. Хочешь тест? Получай. Но она подала встречный иск — на лишение отцовства. За оскорбления и клевету. И подготовилась: справки, свидетели — всё собрала.
Свекровь ликовала: «Наконец-то правда вскроется!» Но радовалась рано.
Тест подтвердил: Лиза — родная дочь Всеволода. И тут грянул настоящий удар — суд удовлетворил встречный иск Алёны. Слава потерял не только жену, но и дочь по закону.
— Ты этого хотел, Слава? Мама наговорила? Вот и наслаждайся. Нет у тебя больше ни жены, ни дочери. Я даже слышать о тебе не хочу. Ты — вылитый брат. Такой же.
Алёна вышла из зала суда с высоко поднятой головой. Она защитила себя.
А Всеволод остался один. Сидел на скамейке у суда, схватившись за голову. Лишь теперь понял, что натворил. Лишь сейчас осознал, кого потерял. Но было поздно. Безвозвратно.
*Людская подозрительность — нож, который режет того, кто его держит.*
