В далёкие уже времена, в славном городе Анапе, где воздух пропитан ароматом моря и степных трав, жила семья. Анфиса нарезала овощи для ужина, когда дверь со скрипом распахнулась. В дом, пахнущий лавандой и свежевыпеченным хлебом, вошёл её сын Ваня. Лицо его было мрачнее тучи перед грозой. Анфиса отложила нож, вытерла руки о вышитый передник и тревожно посмотрела на него.
— Ванечка, что случилось? — спросила она, стараясь поймать его взгляд.
— Мам, нам нужно поговорить, — тихо, но твёрдо произнёс он.
— Что-то случилось? — голос её дрогнул. — Поссорился с друзьями?
— Нет, — сжал кулаки Ваня. — Я видел отца.
— Где же? — удивилась Анфиса. — Он ведь в командировке, только к вечеру вернётся.
— Мама, он не в командировке! — голос Вани дрогнул. Он достал телефон, открыл видео и показал матери.
Анфиса взглянула — и сердце её разорвалось.
— Вань, идём быстрее! — крикнул парень в клетчатой рубашке, стоя у выхода из парка.
— Сань, идите без меня, я догоню, — ответил Ваня, пристально глядя в сторону детской площадки.
Друзья переглянулись, но спорить не стали и ушли. Ваня остался, спрятавшись за старым дубом. Он не верил своим глазам. Его отец, который якобы был в отъезде, гулял по парку, кружа на руках девочку лет четырёх. Она звонко смеялась:
— Папочка, хватит!
Ваня онемел. Сердце бушевало, в ушах стоял звон. Он достал телефон и начал снимать. Пальцы дрожали, кадры выходили смазанными. Потом набрал номер отца, едва сдерживая дрожь.
— Алло, — раздался спокойный голос.
— Пап, ты где? — спросил Ваня, стараясь говорить ровно.
— В командировке, сынок. Скоро выезжаем, вечером дома. Сюрприз тебе привезу.
— Ага, — угрюмо пробормотал Ваня.
— Что-то случилось? — голос отца стал тревожным.
Ваня молчал. Ему хотелось крикнуть: «Ты лжец!» Броситься к нему, потребовать ответа. А потом бежать к матери и рассказать. Он представлял, как они с ней плачут, как выбрасывают его вещи на улицу.
— Ваня? — голос отца вернул его к действительности.
— Ничего, пап. Увидимся, — он сбросил звонок.
Отец взял девочку за руку, и они направились к ларьку с мороженым. Девочка выбрала эскимо, и они скрылись за поворотом.
— А я всегда брал пломбир, — прошептал Ваня, вспоминая, как отец покупал ему мороженое в детстве.
Он прислонился к дереву, закрыл глаза. Слёзы жгли, но он сжал зубы.
Телефон зазвонил. Саня.
— Вань, ты где? Мы уже у кафе!
— Сань, мама звонила, надо домой. Завтра, ладно?
Он убрал телефон и пошёл к морю. Анапа, с её бескрайним простором, всегда успокаивала. Обычно он размышлял о школе, о будущем, о том, как уговорить родителей купить ему гитару.
Но сегодня мысли были другими. Перед ним стоял выбор: молчать или сказать правду. Отец всегда говорил: «Честность — дороже золота».
Он глубоко вздохнул и пошёл домой.
— Ванечка, что с тобой? — встретила его Анфиса.
— Мам, я видел отца, — выдохнул он. — Он не в командировке. Он гулял с девочкой, и она называла его папой.
— Сынок, ты ошибся, — её голос дрожал.
— Нет! Вот, смотри!
Она взглянула на экран — и застыла. Лицо её побелело.
— Ваня, умоляю, никому не говори, — прошептала она.
— Ты знала?!
— Да, — она отвернулась. — Люблю его. И он любит нас. Прошу, молчи.
Ваня ушёл в комнату, раздавленный. Уснуть не мог. Проснулся от голоса отца.
— Вань, ты спишь? — отец зашёл с подарком — той самой гитарой, о которой он мечтал.
— Спасибо, — буркнул Ваня, отворачиваясь.
Родители ушли на кухню. Отец рассказывал о командировке, смеялся. Мать подыгрывала.
Ваня положил гитару в угол. Играть не хотелось.
Прошли годы. Он поступил в мореходку в другом городе. Домой почти не возвращался — не мог простить их лжи.
И пусть они притворялись счастливыми — он знал правду.
