Тени прошлого, шаги к свободе
Ольга стояла у окна, всматриваясь в дождливые переулки Екатеринбурга, где лужи отражали тусклый свет фонарей. Слова «Нам нужно поговорить» всё ещё висели в воздухе, словно надломленный хрусталь. На столе остывала кружка с бергамотом — уже третья за вечер. Старая привычка: заваривать чай, когда сердце ноет.
Она вернулась домой, и каждый шаг отдавался в висках. В кабинете мужа, Дмитрия, мерцал экран, бросая синеву на стены. Ольга вдохнула полной грудью, собираясь с силами.
— Нам нужно поговорить, — повторила она, голос дрожал, но в нём не было неуверенности.
Дмитрий оторвался от монитора, его взгляд скользнул по ней с лёгкой дурой.
— В чём дело? — спросил он, будто чувствуя грозу.
Ольга медлила, будто проверяя, хватит ли ей духу.
— Я подала на развод, — выдохнула она, наблюдая, как его лицо каменеет.
Дмитрий застыл, потом выдавил ухмылку, словно это была шутка.
— Серьёзно? Из-за того, что мама тебя покритиковала? — в его тоне звенело пренебрежение.
— Нет, — резко ответила Ольга. — Из-за тебя. Из-за твоей семьи. Из-за ваших «устоев».
— Устоев? — Дмитрий нахмурился. — О чём ты?
Ольга сидела на кухне, вдыхая густой запах кофе. В голове метались воспоминания о пяти годах брака. Их квартира в центре Екатеринбурга, когда-то убежище, теперь казалась чужой, пропитанной чужими правилами. Всё изменилось, когда она стала не женой Дмитрия, а частью его семьи, где главной была его мать, Галина Петровна.
Сначала казалось, всё будет хорошо. Дмитрий был заботливым, с мягкой улыбкой, поддерживал её. Они мечтали о будущем, о детях. Первые месяцы жили в съёмной квартире, полной смеха. Но Галина Петровна настояла, чтобы они переехали к ней — «чтобы скопить». Это была первая ошибка. Потом они купили свою квартиру — уютную, которую Ольга считала своей. Но тень свекрови накрыла их жизнь.
Первая встреча прошла спокойно. Галина Петровна была сдержанной, но в её глазах Ольга уловила холод — будто её уже осудили.
— В нашей семье свои порядки, — сказала свекровь за столом, наливая чай. — Женщины у нас — хранительницы очага. Всегда сами готовим на праздники. Я и свадьбу Димки организовала. Мужчина не должен думать о быте — это наша забота.
Ольга кивнула, скрывая удивление. Тогда это похоже на милую старомодную традицию. Но она не знала, что эти «порядки» станут её тюрьмой.
Первые семейные ужины казались невинными. Ольга целый день готовила по рецептам свекрови. Дмитрий помогал — резал салаты, шутил. Галина Петровна хвалила её, но в голосе звучало: «Неплохо, но могло быть лучше».
Чем дальше, тем больше обязанностей сваливалось на Ольгу. Свекровь требовала, чтобы она готовила не только на праздники, но и на обычные ужины. Это стало долгом, от которого нельзя было отказаться.
Ольга пыталась говорить с Дмитрием.
— Я понимаю, это ваша семья, но это слишком, — сказала она, вытирая руки. — У меня работа, я не могу целыми днями стоять у плиты.
— Оль, это же традиции, — отмахнулся он. — Мама всегда так жила. Не драматизируй.
— Но почему я должна это терпеть?
— Ты преувеличиваешь, — пробурчал Дмитрий, уткнувшись в телефон.
Ольга поняла: для него её роль была ясна — быть идеальной хозяйкой, как его мать. Он не замечал, как она тонет.
Потом стало хуже. Галина Петровна звонила в любое время, требуя, чтобы Ольга готовила, даже после работы. Каждый раз давление росло, а Дмитрий твердил:
— Мама хочет, чтобы ты была хорошей женой. Потерпи.
Но терпеть было невыносимо. Свекровь придиралась к мелочам: то салат не так нарезан, то суп «не такой». Ольга чувствовала себя прислугой.
На день рождения Галины Петровны Ольга готовила с утра. Устала, но надеялась — хотя бы сегодня без упрёков. Но за столом свекровь громко сказала:
— Что за салат? Пересолила, да? Я же говорила — осторожнее с солью. Ты вечно всё путаешь.
В зале повисло молчание. Гости переглянулись, но никто не вступился. Дмитрий молчал, уставившись в тарелку.
Ольгу обожёг стыд. Руки дрожали, но она сдержалась.
Вечером она спросила у мужа:
— Почему ты молчал? Она унизила меня.
— Ты знаешь маму, она строгая, — пожал плечами Дмитрий. — В следующий раз получится лучше.
— В следующий раз? — Ольга рассмеялась, но смех был горьким. — Она оскорбила меня, а ты даже не защитил!
— Не раздувай. Это просто еда.
— Для тебя — еда. Для меня — доказательство, что я тут никто. Она критикует всё, а ты делаешь вид, что так и надо!
Дмитрий встал, пытаясь успокоить её.
— Ты слишком впечатлительная. Мама тебя любит.
— Любит? — Ольга едва сдерживала слёзы. — Я для неё служанка. А ты поощряешь это.
— Оль, хватит истерик. Я устал.
Его слова ударили, как пощёчина. «Я устал» — устал от её боли, от её попыток достучаться. В ту ночь Ольга поняла: хватит.
Она позвонила подруге Маше, которая давно предупреждала её о семье Дмитрия.
— Я подаю на развод, — сказала Ольга, глядя в тёмное окно. — Больше не могу.
На следующий день она пошла к юристу. Мысли путались, но одно было ясно: надо выбираться. Свобода пугала, но манила.
Адвокат, пожилая женщина с умными глазами, выслушала её.
— Вы слишком долго терпели, — сказала она, заполняя бумаги. — Если Дмитрий не станет сопротивляться, всё пройдёт быстро. Но будьте готовы к борьбе.
Ольга задумалась. Дмитрий отдалился, будто его мать и её «порядки» стали важнее их брака. Он молчал, когда она нуждалась в защите.
Вернувшись домой, она застала Дмитрия за компьютером.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Опять? — он оторвалсяЕго лицо потемнело, когда он увидел документы на столе, пустые полки в шкафу и её твёрдый взгляд, в котором больше не было страха.
