«Я перестала помогать, и меня забыли»: Год без внука
Сегодня, глядя на тихие воды Волги за окном, я снова чувствую, как сердце сжимается от боли. Живу в Угличе — маленьком городке, где, казалось бы, родственные связи крепки, как никогда. Но моя дочь, Валерия, разрушила эту уверенность. Год назад я перестала поддерживать её финансово, и с тех пор будто перестала для неё существовать. Уже целый год не вижу своего внука, Ваню, и эта пустота внутри меня разрывает душу.
Всю жизнь я трудилась не покладая рук, чтобы у Леры было всё, чего я сама была лишена. Растила её одна — муж сбежал через месяц после её рождения, оставив нас с долгами. Я бралась за любую работу: убирала квартиры, стояла у станка, а в лихие девяностые уехала в Питер, где мыла полы в офисах и нянчила чужих детей, лишь бы отправить дочери хоть немного денег. К сорока годам устроилась на стабильную работу в Угличе и работала до седьмого пота, пока не вышла на пенсию. Лера ни в чём не нуждалась: у неё были новые вещи, модные кроссовки, поездки в «Артек». Я почти не отдыхала — лучше лишний рубль, чем лишний день без дела.
Когда я была в Питере, Лера жила с бабушкой и дедушкой. Я приезжала редко, но каждый месяц исправно высылала деньги. Родители получили дом в наследство, и я вложила все сбережения в ремонт, чтобы, вернувшись, было где жить. Лера к тому времени уже училась в школе. Я корила себя за потерянные годы и старалась наверстать: водила её в театры, покупала книги, расспрашивала о школе. Мне казалось, мы близки. Как же я заблуждалась!
Когда Лера вышла замуж за Дениса, у неё уже была своя квартира — я купила её, когда дочь ещё училась. После смерти родителей я переехала в их дом, а свою старую квартиру сдавала, чтобы иметь хоть какой-то доход. Лера уехала в Кострому учиться, но вернулась, встретила Дениса и быстро сыграла свадьбу. Денис не отличался усердием — работал где придётся, и я, конечно, взяла их под опеку.
Я привозила сумки с едой, одежду, игрушки для Вани, когда он родился. Купила всё, что нужно — от кроватки до распашонок. Родители Дениса лишь отмахивались: «Пусть сами справляются». Но я не могла так. Помнила, как тяжело растить ребёнка одной, и не хотела, чтобы Лера прошла через это.
Я навещала их каждую неделю. Лера с Ваней приезжали ко мне — мы лепили пельмени, гуляли по парку. Денис, кажется, недолюбливал меня, но помалкивал. Я не лезла в их дела — раз Лера его выбрала, значит, так и надо.
После декрета Лера вышла на работу, Ваня пошёл в садик, и дела пошли в гору. Но я всё равно помогала — боялась, что без меня им будет трудно. А потом пришла пенсия. Я могла уйти раньше, но держалась за работу — кто откажется от лишних денег? Но когда начался кризис, мне пришлось уволиться.
Я честно предупредила Леру: «Дочка, теперь я на пенсии. Но могу сидеть с Ваней, забирать его из садика». Она улыбнулась, кивнула… и исчезла.
Теперь она не зовёт меня в гости. Не отвечает на звонки. «Мам, позже», — и тишина. Дни рождения? Сухое СМС. Я пару раз приезжала сама, но их холодность резала, как нож. Меня не прогоняли, но я чувствовала себя ненужной. Денис отводил глаза, Лера торопилась закончить разговор, а Ваня, мой любимый внук, смущённо прятался.
Я была нужна, пока приносила деньги. Как только они закончились — стала обузой. Это осознание жжёт, как раскалённое железо. Я отдала Лере всё: годы, здоровье, любовь. Хотела, чтобы она выросла доброй, но, видно, не смогла. Теперь сижу в этом старом доме, смотрю на Волгу и думаю: где же я ошиблась? Почему для дочери я была лишь средством? А всё равно надеюсь — вдруг однажды она одумается…
