**Непрошеная — теперь родная**
Суд над чужой в семье устроила старшая дочь — Людмила. Злая, одинокая, с едким языком и тяжёлым взглядом, она к тридцати годам стала грозой для мужчин. Ни мужем, ни судьбой не довольна, и вот, когда брат привёл в дом жену, первой разнесла её вдребезги:
— Чужая.
И сказала это так, будто плюнула.
Младшая сестра, круглолицая и шумная Галя, фыркнула в кулак. Мать промолчала, но по сжатым губам и ледяному взгляду ясно было: невестка ей тоже не по сердцу. А что тут могло понравиться? Единственный сын, гордость семьи, вернулся из армии не с дипломом, не с деньгами, а с женой. Женой без прошлого, без родни, без гроша за душой. Ходили слухи, что из детдома, а может, по чужим домам скиталась. Что-то он скрывал. Отшучивался:
— Всё наживём, мам, не кипятись.
Но разве тут до шуток? Вдруг она воровка? Или, того хуже — мошенница? Нынче таких — пруд пруди.
С того самого дня Нина Степановна — так звали мать — забыла про сон. Лежала ночами, вслушивалась, не шарит ли «чужая» по комодам. А дочки ещё и подливали масла в огонь:
— Спрячь, мам, ценности. Шубы, кольца. А то проснёшься — и пусто.
Сергея изводили:
— Кого ты в дом притащил? Без роду, без племени. Ни кола, ни двора!
Жить, однако, пришлось. Дом у Нины был крепкий, хозяйство — не маленькое: огород, свиньи, куры — работы на троих.
Но Аня, так звали невестку, не роптала. И в огороде, и со скотиной, и на кухне — всё делала молча, усердно, с поклоном перед хозяйкой.
Но Нине было всё не так. Материнское сердце не оттаяло. В первый же день бросила холодно:
— Зови меня по имени-отчеству. Дочерей у меня хватает. А ты — чужая.
С тех пор Аня так и звала её. А Нина в ответ — ни по имени, ни ласково. Просто:
— Сделай то-то.
И всё.
Золовки изводили её как могли. Слово не так — и тут же шепоток в спину:
— Опять к шкафу подбирается!
Нина иногда их одёргивала — не из жалости к Ане, а ради порядка. Девка оказалась работящая. Всё тянула на себе. И как ни сопротивлялась Нина — сердце понемногую таяло.
Может, и смирилась бы, да Сергей запил.
Не вынес мужского унижения — мать с сестрами твердят: «На ком женился?» А тут и Людмила подкинула дров: познакомила с приятельницей. Пошло-поехало. Всё чаще стал пропадать.
Золовки злорадствовали:
— Ну вот, сейчас Чужая сама сбежит.
Аня будто погасла, глаза потухли. Но терпела.
А потом — как гром: она беременна. А Сергей требует развод.
— Не бывать этому, — сказала мать. — Не я тебе жену выбирала, но женился — терпи! Хочешь уйти — вали. А Аня останется.
Впервые за годы Нина назвала её по имени. Сестры остолбенели.
Сергей взбеленился:
— Я мужик, мне решать!
А мать в ответ:
— Мужик? Ты пока только штаны носишь. Мужиком станешь, когда ребёнка вырастишь, ума в него вложишь.
Сергей хлопнул дверью. А Аня осталась. И родила девочку — Ниночку.
Когда мать услышала имя — не сказала ни слова, только глаза застыли.
Сергей домой не вернулся. А внучку Нина полюбила. Носила гостинцы, покупала конфеты. А Ане — ни упрёка. Но и прощения — тоже.
Прошло десять лет. Дочери вышли замуж, дом опустел. Остались: Нина, Аня и Ниночка.
Сергей укатил на Урал, а за Аней стал ухаживать военный, степенный, вдовец, с квартирой. Она отказала — неловко перед свекровью.
А он — не промах: сам пришёл.
— Люблю Аню, жить без неё не могу.
Нина выслушала:
— Любишь — живите. Но Ниночку по чужим углам не таскайте. Живите здесь.
Соседи ахнули:
— Да она рехнулась! Сына выгнала, а чужую с мужиком — в дом пустила!
А Нина молчала. Ни с кем не спорила. Гордая.
Аня родила вторую — Свету. И Нина души не чаяла во внучках. Хотя… Света ей — кто? Чужая. А сердце — не камень.
Но беда пришла нежданно. Аня тяжело заболела. Муж сник, запил. А Нина — сняла деньги, повезла её по врачам. Не помогло.
Утром Ане стало легче, попросила бульона. Нина зарубила курицу, сварила.
А Аня не смогла есть. Заплакала. И Нина — впервые — тоже.
— Зачем уходишь, когда я только тебя полюбила?..
Вытерла слёзы:
— За детей не бойся. Не дам в обиду.
Аня умерла. Нина осталась с внучками.
Прошло ещё десять лет. Ниночку выдавали замуж. Пришли Людмила с Галей. Постаревшие, бездетные.
Сергей тоже объявился. Жена ушла, сам — с перепоя.
Увидел дочь — красивую.
— Не думал, что у меня такая…
А как узнал, что она зовёт другого отцом, взбесился:
— Это ты виновата, мать! Чужого в дом впустила!
А Нина спокойно:
— Нет, сынок. Ты не отец. Как был штанами, так и остался.
Сергей ушёл. Навсегда.
А Ниночка родила сына. Назвала в честь отчима — Виктором.
Нину похоронили рядом с Аней. Весной между их могилами проросла рябинка. Никто не сажал. Сама… прибилась. Как когда-то Аня. То ли прощание. То ли прощение.
**Вывод:** Сердце бывает упрямее разума. Иной раз чужая кровь становится роднее своей.
